Визитатор

Белова Светлана

— Смирение, Жакоб, — величайшая из добродетелей, — усмехнулся викарий, — она дала нам возможность узнать кое-что, а также получить кров на сегодняшнюю ночь.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Прошло более месяца с момента отъезда визитатора и жизнь в аббатстве Святого Аполлинария вошла в обычную колею. Монахи после долгих обсуждений решили, что викарий предпочёл внезапный отъезд, а уж если называть вещи своими именами, то правильнее было бы сказать бегство из обители, лучшим выходом. В противном случае ему пришлось бы признать

свою бесславную капитуляцию, ведь виновника смерти пономаря ему так и не удалось установить. Правда, отец-настоятель не был столь наивен, полагая, что от бывшего придворного щёголя можно ожидать любого подвоха. Не зря, ох не зря, этот длинноносый визитатор так поспешно уехал.

Брат Арман вызвался отправиться в Орлеан, дабы на месте разузнать, что к чему. Беспокойство его объяснялось просто: свою будущую духовную карьеру брат Арман связывал с аббатом Симоном, во всяком случае, на начальном её этапе. Посему он и предпринял вояж в Орлеан скорее в своих интересах, нежели в интересах отца-настоятеля.

Во дворце епископа брат Арман изумился несказанно, узнав, что викарий сюда не возвращался, но прислал письмо из Тура, в котором просил разрешение у Его Преосвященства задержаться в там еще на несколько дней.

— За какой надобностью его понесло в Тур? — недоумевал аббат Симон, когда брат Арман вернулся в родную обитель.

— К сожалению, это неизвестно. Я вертелся как мог, ваше высокопреподобие, но, похоже, о цели его поездки действительно никто не знает.

— Это может быть как-то связано с нами? — аббат хрустнул суставами. — Терпеть не могу неизвестности.

— Успокойтесь, ваше высокопреподобие. Я всю обратную дорогу размышлял над этим, прикидывал и так и эдак, и пришёл к выводу, что к нам это не имеет отношения. Забудьте о визитаторе, подумайте лучше о тех распоряжениях, которые вам придётся вскоре отдавать, в качестве епископа Орлеанского, — закончил брат Арман.

Аббат вскинул голову.

— Это верно или…?

— Ну, — протянул фаворит, — ходят упорные слухи, что наш епископ вот-вот получит красную мантию кардинала и его место окажется вакантным, если, конечно, он не пожадничает и не оставит орлеанский диоцез в своих руках. Сам я, правда, Его Преосвященство в этот раз не видел — он уехал к королю в Амбуаз — но упомянутый слух передал мне верный человек.

— Как жаль! Его Преосвященства наш диоцез будет уже не тот.

— Полноте, ваше высокопреподобие, мы же одни, — поморщился брат Арман

Отец настоятель подошёл к фавориту и, склонив голову набок, с минуту пристально смотрел ему в глаза. Брат Арман страха перед аббатом не испытывал, поэтому спокойно выдержал его взгляд.

— Не нравится мне ваше настроение, Арман, — тихо обронил настоятель. ожет, вы что-то от меня скрываете? Смотрите, если что, то я вас вместе с собой утоплю.

— Не волнуйтесь, ваше высокопреподобие, всё будет превосходно, — заверил аббата фаворит, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо. Какое-то смутное беспокойство — результат поездки в Орлеан — точило его изнутри в последние дни. Беспокойство, которому он не находил объяснения. Пока.

В канун Адвент 29 устоявшийся распорядок жизни

в аббатстве Святого Аполлинария был снова нарушен.

Холодным, но солнечным днем, вскоре после полудня в палаты настоятеля вбежал ошалевший привратник, хватая ртом воздух.

— Что такое? — строго поинтересовался брат Арман. Он сидел в теплой передней и сам с собой играл в шахматы. Увидев перекошенное лицо привратника, он неожиданно развеселился. — Вы сподобились получить видение от Святого Аполлинария?

29

Адвент — период предрождественского поста, продолжающийся около четырёх недель

— Хуже! — прохрипел привратник.

— Хуже? Что же это? Сам Нечистый вам явился?

— О, Бог мой, нет, — привратник в ужасе отпрянул, мелко крестясь. — Придёт же вам такое в голову!

— Тогда говорите, не тяните! — прикрикнул брат Арман. — Нечего стоять столбом. Да не орите, его высокопреподобие изволят отдыхать.

— Его Преосвященство, — зашептал привратник, тараща глаза.

— Что Его Преосвященство? — стал раздражаться брат Арман.

— Господин епископ со свитой и с ними этот, как его, визитатор, за воротами дожидаются. Хотят видеть господина аббата.

Несомненным достоинством брата Армана было умение быстро ориентироваться в изменившихся обстоятельствах.

— Так вы что же ворота им даже не открыли?!

— Испугался я, хотел сразу отцу-настоятелю сообщить.

— Тупица! — Брат Арман выпихнул привратника за дверь. — Немедля впустите Его Преосвященство!

Вконец обезумевший привратник со всех ног бросил вон, но шум, произведённый им, уже разбудил аббата Симона. Он появился в дверях и хриплым ото сна голосом спросил:

— Что здесь происходит?

— Ничего особенного, ваше высокопреподобие, — поклонился брат Арман, отступая к двери. — Готовьтесь принять Его Преосвященство в компании с визитатором. Если не ошибаюсь, они в этот момент въезжают в ворота обители, вверенной вашему пастырскому попечению. Простите, ваше высокопреподобие, мне необходимо ненадолго отлучиться.

Фаворит скрылся за дверью, предоставив аббату Симону самому искать выход из сложившихся обстоятельств.

За окнами зала капитулов едва светало. По этой причине приор распорядился установить вдоль стен огромные напольные канделябры. Он не сомкнул глаз прошедшей ночью и суетился больше всех, лично проверяя расположенные во всех углах жаровни. Подготовка капитула полностью легла на его плечи ввиду болезни отца-настоятеля.

Накануне, получив известие о приезде Его Преосвященства, аббат Симон почувствовал себя дурно. Санитарный брат был срочно вызван в его покои, пустил страдальцу кровь, сокрушенно покачал головой и удалился.

Братия оживлённо перешёптывалась, занимая свои места.

— Куда это подевался прихвостень отца-настоятеля, а, брат Тьерри?

— А вы посмотрите направо, брат Филипп. Неужели вы не заметили нашего доброго брата Армана, когда вошли?

— Признаться, нет. Что это с ним? Он словно стал меньше ростом. Да он и не сидел никогда с нами, всё больше за креслом аббата обретался.