Визитная карточка хищницы
Шрифт:
– Это вас волнует? Не беспокойтесь, я умею разговаривать с людьми. Для спасения Александра Суворова я пойду на все. – Она приблизила к нему лицо. В темных глазах, казалось, мерк свет. Они, как непроницаемая тьма, гасили все живое и таили бог ведает какие сюрпризы.
Грановский вынужден был прикусить язык.
– Ну что же, – поднялась Ольга. – Не смею вас больше задерживать. Извините за беспокойство.
Она произнесла эту фразу столь смиренно и одарила Грановского такой ослепительной улыбкой, что ему почудилось, будто все происшедшее сегодня ему попросту приснилось. Не было дерзкой нахальной особы, была очаровательная молодая женщина с красивым, слегка кукольным личиком.
Ольга уже скрылась за дверью, а Грановский продолжал вдыхать легкий шлейф аромата свежескошенной травы, летящий вслед за женщиной.
Суворов тихо проговорил: «…если я нарушу данную мной
Именно так звучали последние слова клятвы, которую «суворовцы» дали в душную августовскую ночь. Это была ночь прощания с усопшими. В четырех дубовых гробах покоились тела близких Суворову людей. Они ушли от него в один день. Их искореженные тела с трудом извлекли из-под серой громады «КамАЗа». Голубую «Хонду» буквально расплющило, превратив автомобиль в общую могилу для матери, брата, тетки и водителя Володи. Это был нелепый в своей банальности несчастный случай.
Дни прощания с близкими, неизбежные хлопоты, связанные с похоронами, прошли для Александра словно в тумане. Он пытался контролировать ситуацию, вникать в происходящее, но разум отказывался принимать реальность. Казалось, весь мир Суворова, покоящийся на тепле домашнего очага, вдруг рухнул и под его руинами остались самые любимые люди – мама и брат. Если бы не поддержка верного Марьина, который взвалил на свои плечи организацию похорон, если бы не любящая Ольга, не оставлявшая Суворова ни на минуту, он не уверен, что смог бы продержаться до конца.
В ту августовскую ночь все, кто знал Александра, пришли на церемонию прощания, чтобы отдать дань памяти его близким. Конечно же, все преданные друзья были рядом. Не было только Лесина…
Игорь не давал клятвы. Он не мог присягнуть на верность Александру. Он отсутствовал на похоронах по вполне уважительной причине. Он был мертв.
Официальный вердикт организации звучал так: Лесин, контролировавший «общак», пустил на ветер общие деньги. Он украл у своих. Он – «крыса»!
Уже за это его стоило наказать. Но он куда-то скрылся, исчез, провалился сквозь землю. Лишь намного позже узнали страшную новость: врезался Игорь на машине в бензовоз где-то под Москвой. Ничего от него не осталось. Не успели родители оплакать сына, пришло новое известие, еще более ужасное. Нашли останки Игоря в районе Домодедова. Убили его и сожгли. На пепелище обнаружили лишь золотую цепочку да останки верхней челюсти с коронками. Игорь это или нет, так и осталось невыясненным. Родители его чуть с ума не сошли, а Суворов все говорил: «Пусть по бабам шляется больше ваш сынуля. Жив он и здоров. Уехал куда-нибудь с очередной пассией». Но упорные слухи продолжали растекаться по городу…
Положа руку на сердце, конечно же, Суворов знал об участи бывшего друга куда больше, чем все досужие сплетники вместе взятые. Лесин был мертв, и приказ о его физическом устранении отдал он, Александр Суворов.
«Крысятничество» Лесина – это, конечно, железный довод. Но это было далеко не все… До Суворова стали доходить слухи о растущем авторитете Лесина среди ребят. А сам он обнаглел до такой степени, что начал раздавать распоряжения, и близко не соответствующие его «скромному рангу». Поговаривали, что, кроме всего прочего, он комментировал действия Суворова и Марьина за глаза, высказывая не самые лестные эпитеты в их адрес. Воспользовавшись длительным отсутствием товарищей, он вершил в городе дела, согласуя свои действия лишь с собственными представлениями о добре, зле и справедливости. Даже Зверев, привыкший, как хороший солдат, только исполнять команды и совсем не думать об их последствиях, понял, что его друг явно свихнулся от бесконтрольности.
Дело было решенным. Лесина необходимо было убирать… Однако Игорь являлся близким другом, неразрывным звеном некогда крепкой четверки. И хотя в конечном счете он оказался неблагодарной сволочью и подлым предателем, брать на себя руководство по физическому устранению близкого товарища Александр не хотел. Умом он понимал, что сделать это должен кто-то из близких. Негоже поручать столь щекотливую миссию посторонним. Во-первых, он должен быть уверен, что все пройдет гладко. Во-вторых, смерть Лесина должна быть скрыта от своих, тем более – от чужих. Устранение можно было замаскировать под безвестное исчезновение расхитителя общей кассы. Простенько, а главное – достоверно. Выполнение неприятной миссии Суворов хотел первоначально поручить Звереву. Тот лишен ненужных сантиментов, выполнит работу чисто и аккуратно. Но совершенно неожиданно проблему с Лесиным вызвался разрешить Марьин. Помнится, Александр
Он всегда ценил умственные способности своего товарища, его преданность, но смотрел на него чуть свысока. Олег слыл среди неразлучной четверки этаким «белым воротничком». Александру и в голову бы не пришло просить Марьина обагрить руки кровью. Богу – богово, кесарю – кесарево. Еще тогда Суворов задумался, так ли прост и прозрачен его товарищ, как кажется на первый взгляд. Но дело все-таки он Марьину поручил. Тот справился с ним безупречно. Почти…
Жалел ли Суворов прежнего друга? Пожалуй, нет. Вспоминать вспоминал, в особенности небольшой шрам на его правой руке – памятный знак того самого вечера, когда судьба соединила их вместе. Казалось, навсегда… Во всяком случае, сам Александр когда-то полагал, что их дружба будет длиться столько же, сколько им предстоит жить на белом свете. Тогда же он и подарил своим друзьям массивные золотые цепочки. Они, конечно, не являлись шедеврами ювелирного искусства, но выполнены были нешаблонно, с творческой изюминкой. Хитроумное плетение узора, маленькая вставка с изображением гордой птицы с хищным клювом и распластанными в сторону крыльями придавали изделию немного вычурный, но, несомненно, дорогой вид. На внутренней стороне замка необычайно сложной конфигурации были выгравированы крошечными буквами инициалы владельца. Это стало для них своеобразным Знаком Четырех, символом нерушимой мужской дружбы. Кто же знал тогда, что изящная цепь превратится со временем в неподъемные оковы, тяжесть которых утянет их на илистое дно небытия…
Именно эта цепочка была впоследствии обнаружена на обгоревшем трупе в районе Домодедова (единственный и непростительный промах Марьина). Так оборвалось первое звено неразлучной четверки… А вот теперь среди близких к нему людей появился еще один иуда. И, кажется, Александр догадывается, о ком идет речь…
Странно, но воспоминания о Лесине не давали покоя и Олегу Марьину. Легко ли взять на себя ответственность за гибель другого человека? А если этот человек являлся еще и близким другом… Однако он, Олег Марьин, вызвался сделать это .
Акцию решено было провести где-нибудь подальше от родных мест. Внезапная смерть Лесина могла вызвать ропот среди «суворовцев», многие из которых находились под сильным влиянием самозванца. Используя благовидный предлог, Игоря отправили в Москву. Тот, естественно, ни о чем не подозревал. По крайней мере в самом начале… Он круглыми сутками носился по столице, решая вопросы, связанные с созданием благотворительного фонда «Афган». Проблема разрешилась успешно. Но Суворов не спешил возвращать Лесина домой. Находились все новые и новые дела, требующие разрешения, и срок вынужденной командировки Игоря растянулся на неопределенное время.
Лесин отнюдь не был дураком. Конечно, он понимал, что у Суворова имелись некоторые основания быть им недовольным. Взять хотя бы его самоуправство, которое он себе позволил, когда Александр был в отъезде. Или же, к примеру, тот злосчастный день рождения, когда Лесин вообразил себя по меньшей мере падишахом. Коктейль из эстрадных знаменитостей, вино рекой, а икра ведрами, девочки… и все такое. В довершение всех безобразий там же во время пира была изнасилована некая блудливая бабенка, на поверку оказавшаяся женой милиционера… То есть Суворову было отчего впасть в истерику. Но бедолага Лесин не осознавал реальных масштабов катастрофы. Он и предположить не мог, что Александру известно все. Тот вел себя так, будто бы и не догадывался о финансовых аферах своего товарища, которые проворачивались за его спиной. Суворов не был силен в бухгалтерии. Он видел только вершки, не беря на себя труд докапываться до корешков. Во всяком случае, так считал Лесин. Но в последнее время какие-то сомнения все-таки зародились в душе Игоря. Слишком уж долго длилось его пребывание в столице, слишком уж сухо разговаривал с ним босс по телефону. Короче, когда Марьин и Зверев прибыли для выполнения своей деликатной миссии в Москву, Лесин поначалу насторожился. Но товарищи вели себя естественно. Днем мотались по городу по каким-то своим делам. Вечерами зависали в ресторанах. Общества Лесина они не чурались, даже настаивали, чтобы тот участвовал во всех увеселительных походах. Это несколько взбодрило Игоря, который заметно воспрял духом. Выходные они проводили в подмосковном коттедже Суворова. Парились в баньке, плавали в голубом бассейне, вели неспешные беседы. Словом, все было как всегда. У Лесина отлегло от сердца, и он искренне надеялся, что тревога была ложной. Как-то раз, посиживая за бутылочкой первоклассного вина в обществе Зверева и Лесина, Марьин признался: