Визиты в СССР
Шрифт:
С этой мыслью Кукарский выключил телевизор, быстро переоделся и решительно направился в прихожую. У входной двери затормозил, замер, затем качнул головой и цокнул языком.
— Ну ладно, — вслух сказал он, наконец, надел ботинки и, отперев дверь, вышел на площадку.
До места добрался быстро — проехал три остановки на первом попавшемся автобусе. С замиранием сердца вошел в старый двор. «Н-да, как тут все изменилось с тех пор!» Не было нынче газгольдерной, не было старинного хоккейного корта — давно убрали, отсутствовала, конечно, и горка высокая из дерева для деток, под которой маленький Димка впервые покурил бычок. Зато стояли киоски — по ремонту обуви, по овощам… И сидели новые бабки на скамейках.
Димка набрал на домофоне дрогнувшим пальцем две цифры: три и пять, тридцать пятая. После долгих гудков ответил приятный женский голос, оперный такой, как у статной дивы, весьма вероятно, что Леркин.
— Кто там?
У Дмитрия внутри слегка похолодело.
— М-мэ, извините, это Дима Кукарский, в тридцать восьмой жил. Я хотел узнать…
— Кто-о? Димка? — резко удивилась дива-дева. — Ну-ка, поднимайся!
И дверь приоткрылась. Кукарский быстро поднялся: а, будь, что будет — скорей бы уж!
На втором этаже его уже ждали. Из тридцать пятой выглядывала высокая статная девица, точнее, женщина, Кукарский про себя называл таких породистыми.
— Ну, здравствуй, Дима, давай заходи, — сказала дама и отступила.
Димка зашел. Она предстала перед ним во всей красе. Лера во плоти, облаченная в красноватый халатик в цветочек. Именно такой он ее и представлял: рост навскидку метр семьдесят, ровные локоны песочного цвета — до плеч, умные серые глаза, не потерявшие былого огонька, не сказать, что красивое, но приятное лицо с каким-то оттенком чего-то грубоватого — нос великоват, пожалуй.
Он ждал всего, что угодно. Что вот она сейчас скажет: «где ты был вчера, я тебе звонила?»
Или: «какого черта ты приперся, мы же развелись?» Впрочем, про свое прошлое он ведь ничего такого не вспомнил вдруг.
Лера сказала другое.
— Господи, Димка, как ты изменился! Сколько мы не виделись? Кажись, лет двадцать пять. Надо же, четверть века, подумать только!
Вот, значит, как, поразился Кукарский.
— Думаешь, двадцать пять? — недоверчиво протянул он вслух. — Я тоже… м-м… рад тебя видеть. Ты тоже отлично выглядишь.
— Ну да, ну да, заходи, чай пить будем, — сказала Лера и, уже удаляясь на кухню, добавила глуше: — А я о тебе вспоминала. Иногда. И в детстве — в интернате, и потом — за границей.
— В интернате, — задумчиво пробормотал Димка, медленно продвигаясь на кухню. — За границей… И ты только сегодня прилетела, да?
— Нет, вчера.
— А где тетя Валя? М-м, то есть, твоя мама?
— Она в парикмахерской, я ее отправила прическу навести. Так, захотелось, знаешь, подарок какой-нибудь сделать, — Лера обернулась, стоя у раковины с текущей водой, блеснула глазами. — Конечно, кроме гостинцев, которые из заграницы привезла.
— Так ты сейчас в какой стране живешь? — Кукарский машинально присел на табурет у кухонного стола.
Лерка копошилась теперь около гарнитура с мойкой — нарезала хлеб. Ее крупная интересная часть четко прорисовывалась сквозь халат.
— Как, разве ты не в курсе? В Бельгии, — подруга детства снова обернулась, поправила локон над ухом. — Ах, ну да, ты ж давно в мамином доме не живешь… А я приезжала пару лет назад и про тебя вспоминала, но только ни телефона, ни адреса.
— Ну да, но теперь-то уж будем видеться.
— Еще бы! Теперь ты от меня никуда не денешься, — Лерка выставила на стол тарелку с бутербродами.
Кукарский поймал ее взгляд — пронзительный и таинственный, и спрятал глаза.
— Твоя мама так ни разу и не рассказала мне, — Дима пошел на хитрость, — а почему ты попала в интернат? И как потом сразу перебралась за границу?
Лерка озабоченно присела рядом за стол.
— Как, не рассказала? Странно. А я думала, ты все знаешь, — Лерка принялась накручивать маленький локон на палец. — Ну, это долгая история, как я попала в интернат. В общем…Короче, у мамы было тяжелое материальное положение, отец не платил алименты. Она уехала на север на заработки, а меня пристроила к знакомой в элитный интернат. А после аттестата я сразу выскочила замуж за иностранца. Очень удачно, до сих пор не жалею.
Вскипела вода в зеленом электрическом чайнике на столе. Лера наполнила кружки горячим чаем.
— Да уж, тебе можно позавидовать, — Димка надкусил бутерброд и хлебнул чайку. — А сколько у вас детей? Ты их не привезла?
Едва поднеся кружку к сочным губам, Лера остановилась. Лицо ее вмиг погрустнело.
— К несчастью, детей бог не дал.
В голове у Кукарского проскочила мысль: вот ведь как все хитро обустроилось! А вслух он поспешил подбодрить:
— Ну, это ничего, может, еще будет, сейчас все возможно.
Он хотел еще что-то добавить насчет современной медицины, в особенности, бельгийской, однако вовремя осекся.
— Да я особо и не переживаю, — Лерка махнула рукой. — Ну а ты-то как? Рассказывай быстрее, женат и двое детей, да?
Ее не очень красивое лицо преобразила добродушная улыбка.
— Я развелся, не сошлись характерами. У меня есть дочка, уже в школу ходит, — сухо доложился Кукарский, пригубив кружку с чаем.
— Вот как? — удивилась Лера. — Ну что ж, с кем не бывает… (Она как-то странно принялась разглядывать его.) А ты здорово изменился, я б тебя даже не узнала где-нибудь так… на улице.
— Что, поправился и постарел? — натянуто улыбнулся Кукарский.
— Я тебя и молодым-то не знала. Фотки бы посмотреть.
— Заходи в Одноклассники, я там есть.
— Правда? И я там есть, и мои тоже фотки лежат!
— Вот и прекрасно, — удовлетворился Димка. — Спишемся, будем общаться!
Затем некоторое время они просто молча пили чай вприкуску с бутербродами.
— Лер, а помнишь, в детстве мы стояли там, — вдруг прервал неудобную паузу Кукарский, кивнув головой в соответствующую сторону, — на пятачке в конце дома, и ты прикладывала мою руку к своему сердцу? И говорила, вот, мол, смотри, как оно бьется странно.