Визиты в СССР
Шрифт:
— Я согласна!
И они обсудили детали.
А потом Димка спросил:
— М-мэ, кто-нибудь из ментов, ой… из милиции вас беспокоил с тех пор, как вы ушли из отделения? Ну, с тех пор, как помогли убежать Николаю?
— Нет-нет, никто не приходил.
— Отлично. Итак, ровно в шесть на автовокзале.
— Да, хорошо, — кивнула Люба и вопросительно посмотрела на собеседника. — Ну, я пойду.
— Идите.
Она медленно поднялась и побрела обратно на почту. Но что-то появилось в ее походке. Что-то светлое и стойкое. Дима смотрел ей вслед, однако девушка даже не оглянулась.
Вскоре и он встал со скамейки и двинулся в другую сторону.
Кукарский вышел из двора и побрел по улице. Он вдруг поймал себя на том, что здесь, в прошлом, у него часто появляется какое-то нытье пониже груди. Какое-то необъяснимое томление души от окружающего зрелища. Особенно когда смотришь на эти милые панельные пятиэтажки с обнаженными балконами, на эти славные советские лозунги, на людей во дворах, гулко хлопающих подвешенные ковры, на все эти незамысловатые пейзажи, отдающие дешевой, но такой божественной простотой!
— Эй, молодой человек! — кто-то окликнул сзади.
Димка остановился и с опаской оглянулся. К нему не спеша приближался невысокого роста брюнет с решеткой морщин на лбу. На брюнете была кожаная куртка под цвет волос. Подошедши вплотную к Дмитрию, морщинолобый сказал:
— Товарищ, я случайно видел, как вы общались с женщиной с почты.
— Ну и что? — Димка нахмурился в предчувствии недоброго.
Привязавшийся тип на фотографический момент козырнул корочкой. Разглядеть фамилию Кукарскому не удалось.
— Я из КГБ, — заявил морщинолобый. — Хотел бы задать вам пару вопросов.
Димка начал понимать, откуда ветер дует. Но он не являлся взрослым советским человеком, и упоминание вездесущего ведомства не приводило его в трепет. Напротив, он даже ощутил некоторую забавность ситуации.
— Интересно, с каких это пор КГБ интересуется почтальоншами? — улыбнулся Кукарский, откровенно разглядывая Кирыча (а перед ним, несомненно, был тот самый Кирыч).
Кагэбэшник по достоинству оценил ответ Дмитрия — цокнул языком и покачал головой.
— С тех самых пор, — медленно ответил он, — как данная почтальонша спуталась с валютчиком. Давайте пройдемся.
Кирыч указал рукой прямо и двинулся вперед, Димка пошел рядом.
— Впрочем, валютчик этот подозревается не столько в скупке долларов, сколько в чем-то более темном. Он назывался Николаем, вы с ним знакомы?
— А почему я должен быть с ним знаком? — Кукарский напряженно обдумывал свои дальнейшие действия.
Поначалу он шел от почты с четким планом, но теперь этот неприятный тип спутал все карты. План у Димки был прост: поджечь деревянный дом, памятник зодчества, в котором в двадцать первом веке обосновались (и до сих пор работают) несколько офисов — в одном из них на заре своей карьеры полгода ошивался сам Димка. Да так поджечь, чтоб сгорел дотла: припасти спирта, варварски облить бревенчатые стены и развести костер на заднем дворике, где почти нет людей. А потом вернуться домой, в будущее, посмотреть, как оно изменилось! Как повлияло уничтожение объекта на жизнь людей и этих фирм? Это вам не Лерку маленькую предостеречь, это посерьезней выглядит!
Так рассуждал Димка до поры до времени. Он даже рассчитывал помешать чем-нибудь пожарникам. Но чертов кагэбэшник навел на другие мысли. В голове у Кукарского уже роились наметки нового, более масштабного плана, который мог бы дать толчок изменениям не только на небольшом участке города, но и в пределах всей страны, а то и… Впрочем, очень часто наши мысли заносят нас в такие заоблачные дали, что аж дух захватывает.
— Потому что с Николаем отлично знакома данная гражданка по имени Люба. А вы более пяти минут провели сейчас с ней. Чувствуете связь? — тем временем сказал Кирыч, замедлив ход и внимательно покосившись на собеседника.
— А вы что, следили за нами? — Димка скорчил недовольную рожу.
— Скажем так, мои люди выполняли свою повседневную работу. А я волею случая оказался поблизости и быстро подскочил, — Кирыч на удивление выказал честность.
«Странно, как это вы так справляетесь при тотальном отсутствии сотовой связи?!» — глубокомысленно сказал про себя Кукарский. Хотя, из детства еще помнится, где-то тут имелся телефонный автомат… А вслух Димка произнес:
— Хорошо. Я вижу, вы откровенны, буду и я с вами искренен, — он вдруг представил себя этаким героем типичного шпионского фильма Страны Советов — в полной мере занял Колькино место.
Кирыч остановился, повернулся к собеседнику и приподнял брови, морщины на лбу очертились четче и напомнили гармошку.
— Да, я знаком с Николаем, — твердо продолжил Кукарский. — И хочу предложить вам сделку. Я помогаю вам, вы помогаете мне. Это будет взаимовыгодное сотрудничество. Но учтите, вам придется поверить в совершенно невероятные вещи! В противном случае у нас с вами ничего не получится.
— Посмотрим, посмотрим, — просветлел Кирыч. — Для начала пройдемте в машину.
И они перебрались в черную Волгу, стоявшую неподалеку.
Сентябрь 1983 года, Коля
Путного фотографа в Кунгуре Коля нашел довольно быстро. Фотостудия с незамысловатым названием «Портрет» ему уже попадалась на глаза здесь, в прошлом. Туда он и отправился со своими «Зенитами».
Студия располагалась в полуподвальном помещении пятиэтажного дома. Коля дал себе слово взглянуть на это место в будущем, то есть в своем времени. И спустился вниз. Его встретила тучная тетка, восседавшая за письменным столом. На столе лежал лист стекла, а под стеклом красовались черно-белые портреты разных обывателей. Среди них, в центре, властвовал один большой и цветной, как гордость конторы.
Тетка записала Колю в журнал (он сказал, что, дескать, будет сниматься на новый паспорт в сорок пять лет), затем Николай был препровожден в главное таинство советских фотографов-профи.
Посреди небольшого полумрачного зала торжественно зиждилась на деревянной треноге дивная фотокамера, как будто сделанная из гармошки, с маленьким объективом на торце. Та самая штуковина, из которой птичку отправляли в полет большие листы негативов, пихаемые в аппарат сбоку. И пихал их волшебник, накрываясь черной простыней.