Вкус блаженства
Шрифт:
Первым заговорил Мейн.
– Джози, я хочу, чтобы вы знали: я ни в коем случае не стану вас принуждать к интимным отношениям, если вы ним не готовы...
Джози с трудом могла различить лицо Мейна; в свет небольшого фонаря, укрепленного сбоку кареты, он казался ей таким серьезным, каким она никогда его не видела.
Он взял ее за руку, и сердце Джози забилось чаще.
– Я сделаю для вас все, что смогу. А если появится ребенок...
Она покачала головой:
– Гаррет...
Слова признания замерли у нее на губах. Она хотела быть его женой, потому что он был так красив, как никто другой на свете!
– Конечно,
Джози сглотнула. Определенно Мейн считал, что Терман надругался над ней.
Конечно, будь Джози более искушенной в светской жизни, она, возможно, впала бы в отчаяние – ведь Терман действительно попытался схватить ее за грудь. Отвратительный навозный жук!
Должно быть, мысли Джози отразились на ее лице, потому что внезапно Мейн подсел ближе к ней.
– Кто это был? – мрачно спросил он, и голос его раскатился эхом по карете.
Джози молчала: ее вовсе не устраивало, чтобы Мейн убил бедного Термана, который всего-навсего поцеловал ее, сделав это с присущей ему неуклюжестью.
– Я сумела о себе позаботиться, – неожиданно сказала Джози.
– Что?
Джози шумно втянула воздух. Выхода у нее не оставалось: она должна рассказать ему всю правду.
– Мы оказались позади конюшен.
Мейн обнял ее, и Джози почувствовала себя очень уютно, опустив голову ему на плечо.
– Почему вы оказались позади конюшен?
– Я не обратила внимания, куда мы идем, – призналась Джози, не осмеливаясь сказать, что устала от созерцания модной шляпки-тюрбана Сильви и ее изящной фигурки и не могла смотреть, как та опирается на руку Мейна.
– Значит, он увел вас за конюшни?
– Да. Он попытался меня поцеловать, и... И мое платье порвалось. Тогда я вывернулась, а когда он приблизился ко мне... Там была куча навоза.
– Куча навоза?
– И лопата.
– О Господи! – пробормотал Мейн.
– Я швырнула в него.
— И куда вы попали?
– Прямо в лицо.
Мейн долго молчал, а потом негромко произнес:
– Этот человек заслуживает смерти, но вами я горжусь. Так кто это был?
Как она могла ответить? С тех самых пор как Мейн поцеловал ее в своей комнате в башне, они не находились так близко. Сердце Джози так сильно билось, что ей казалось, будто оно ударяется о грудную клетку. В глазах мужа Джози видела пленительную усталость, и вдруг тело ее омыла горячая волна странного томления.
Джози сглотнула. Она ощущала каждый дюйм своего тела, будто оно принадлежало кому-то другому.
– Джози...
– Да?
– Теперь ты моя жена.
Вид у Мейна был до смешного удивленный, и Джози почувствовала, что наступил подходящий момент для признания. Он вообразил, будто ее обесчестили, а она до сих пор не объяснила ему...
– Вам не нравится быть женатым? – спросила она, чувствуя, как отвага покидает ее.
– Право, не знаю. А тебе нравится быть замужем за мной?
– Да, – храбро ответила Джози и тотчас же всем существом ощутила его присутствие – его мужской теплый запах, его красоту, широкое плечо, о которое она опиралась, его обольстительные глаза. – Мне нравится быть замужем за тобой, – повторила она запинаясь.
В этот момент карета остановилась, дверца открылась, подножка выдвинулась...
Джози вышла и вдохнула прохладный ночной воздух.
Больше она не Джозефина Эссекс, потому что стала теперь графиней Мейн.
Глава 32
Как вы, вероятно, догадались, любезный читатель, брак нe для меня. Мое бедное дорогое Горчичное Зернышко, как я назвал ее в честь одной из шекспировских фей. Не стану особенно распространяться о ней, потому что наша совместная жизнь продлилась недолго, хотя по временам была не лишена приятности.
Терман провел скверную ночь: он прибыл домой, благоухая навозом, и тут же принялся с проклятиями отмываться. Некоторое утешение ему принесло то, что он несколько раз рявкнул на своего лакея и дважды отсылал обед, требуя, чтобы его приготовили заново. В полночь он все еще сидел в постели и чертыхался, осознавая, что поставил себя в ужасное положение и его благополучие висит на волоске.
Уставившись на окна, из которых струился неяркий утренний свет, Терман вцепился в покрывало.
– Черт! – прошептал он довольно громко. Если Колбаска обратится ко всем своим зятьям сразу и упомянет его имя, то он и оглянуться не успеет, как окажется женатым на толстой шотландке.
Отбросив покрывало, Терман выпрыгнул из кровати.
– Нет! – застонал он. – Нет, нет и нет!
Если такое случится, отец определенно не окажет ему поддержки. И о чем он только думал? Конечно, все это ее вина, а он всего лишь несколько увлекся, когда она начала сопротивляться. Если бы эта дрянь поняла, какую честь он ей оказывает, ничего бы не случилось.
В своем воображении Терман снова увидел Джози в порванном платье, с волосами, упавшими на плечи... Никто не поверит, что не он разорвал ее платье, хотя на самом деле он этого не делал. Он даже не понял, что произошло. Все, что он себе позволил, – это скользнул рукой за вырез платья и ухватил ее за грудь.
При воспоминании об этом увлекательном моменте легкая усмешка тронула губы Термана. Все это бабье одинаково – аристократки, деревенские девицы...
Впрочем, Джози отнюдь не деревенская девица, и в этом вся загвоздка. В итоге он скоро может оказаться женатым на свиноматке!
Мысль о том, как будут потешаться над ним братья, вызвала у Термана такую ярость, что ему захотелось немедленно кого-нибудь убить, и он на всякий случай плеснул себе в лицо холодной водой, чтобы немного охладиться. После того как его лакей Купер дважды предложил ему привести себя в порядок, Терман осознал наконец, что прятаться в постели глупо. В итоге к десяти часам утра он уже сделал кругов сто по своему кабинету.