Вкус к жизни

Флёри Юлия

– Всё сказал? – ровно уточнил Мартин, но я слишком хорошо его чувствовала, чтобы не понять, что происходит.

Внешне спокойный, он уже давно перешагнул грань благоразумия и сейчас держался, казалось, на одном лишь честном слове. И не пытался остановить Астафьева только потому, что знал его гораздо лучше меня. Впрочем, и моего опыта хватило, чтобы догадаться: пока Пашка не выговорится, дело не сдвинется с мёртвой точки. Правда, у него самого на этот счёт были другие соображения, которыми он не преминул

поделиться.

– А ты что же? – принялся он довольно скалить зубы. – Как всегда, молчишь? Юль, а ведь он вечно так! Бросит язвительное словечко и наслаждается! Слушает внима-ательно, запоминая каждый упрёк. А потом, как бар-р-ран, разгонится и треснет в спину так, что всё внутри содрогнётся! Такая вот паршивая тактика! Бить, когда этого меньше всего ожидаешь. Верно, брат?!

– Дать бы тебе в зубы… – с явным сожалением потянул Мартин, но лишь неодобрительно покачал головой.

– Да уж дал бы, если бы мог. Только вот незадача: ты ведь, действительно, не можешь!

– А я так и не попробовала десерт! – выкрикнула я Мартину в спину, когда она напряглась, словно перед финальным рывком.

Он на мгновение замер, а потом обернулся и сделал над собой усилие, разжал стиснутые зубы, предельно спокойно вытолкнул воздух из груди.

– Если мир не сошёл с ума, и в этом доме ничего не изменилось, то Роза приготовила малиновое суфле. Это очень вкусно, – наконец, смог улыбнуться Мартин, и я увлекла его за собой.

Глава 41

Астафьев так и остался стоять, сжимая челюсти настолько сильно, что скулы будто побелели от напряжения. Я обернулась, чтобы посмотреть в его глаза и убедиться, что он остыл, но Мартин сжал мою ладонь, перетягивая внимание на себя, и я ничего не успела разглядеть.

Главы семьи за столом не оказалось, а Агнесса Львовна улыбнулась мне с каким-то надрывом.

– Мальчишки… – попыталась она как-то оправдать произошедшее. – Мы так давно не собирались вместе, что я успела забыть, как обычно проходят эти встречи…

«Она всё слышала» – догадалась я.

– Всё хорошо, – склонила я голову набок, устраиваясь за столом совсем рядом с женщиной, и накрыла ладонью её подрагивающую руку.

Мартин стоял за моей спиной, тяжело упираясь локтями в спинку стула.

– Надеялась, что они повзрослеют и всё уляжется… – покачала она головой, совершенно несчастно улыбаясь. – Не понимаю…

– Просто мужчинам порой хочется выпустить пар. Верно, Мартин? – заглянула я в его глаза, но в них плескалось лишь сухое раздражение.

– Не представляю, о чём ты, дорогая.

– Правда, не представляешь? Ну, тогда тащи сюда обещанное суфле!

– С Мартином и прежде было сложно, сейчас же он стал просто невыносим, – пожаловалась его мать, лишь только мы остались наедине. – Когда-то всё

было совсем не так… Ещё до той аварии…

– Он оказался один на один со своими страхами. Нельзя винить человека только за то, что он испугался.

– Вы, правда, поженились? – отчего-то удивилась женщина, но не разглядела в моём лице фальши и облегчённо вздохнула. – Мартин слишком похож на своего отца. Такой же непримиримый идеалист. Он не прощает людям ошибки, не принимает их недостатки. А пороки, так и вовсе считает преступлением. В подобных ситуациях чаще всего страдают близкие…

– Просто они слишком непохожи… – попыталась я как-то объяснить конфликт Мартина с братьями. Хотя бы для себя. Женщина развела руками.

– Павел воспитывался в строгости, Мартин же вырос, словно дикий цветок. Свободный, как ветер, он не терпел рамок и всегда пытался расширить их границы до невозможного. Сергей Константинович боролся как мог, но, увы… Кое-что в этой жизни нельзя исправить.

– Вы говорите так, будто любить свободу – это плохо, – нахмурилась я, а женщина мученически улыбнулась.

– Вовсе нет… Разумеется, нет!.. – поторопилась она объясниться. – Вот только Мартин вечно забывал, что порой нужно возвращаться в реальную жизнь.

– Глядя на него сегодня, не могу сказать, что он в чём-то ошибся.

– О-о, а я так посмотрю, ты разделяешь его взгляды… – сдержанно и без укора рассмеялась Агнесса. – Это замечательно! Мартин нуждался в таком человеке, как ты… С такой же безуминкой в душе…

– Твой десерт, – раздалось совсем рядом, и моей щеки коснулось горячее дыхание.

– Мама сказала, что мы оба с тобой безумцы! – похвастала я, заглядывая в его глаза.

Мартин выдержал эту пытку не более двух секунд и отвернулся. За столом он занял место напротив и брезгливо отодвинул от себя бокал: прежде этот стул занимал Павел.

– Ты действительно так сказала? – удивлённо потянул он, глядя на мать, а та, казалось, даже растерялась.

Я поторопилась смягчить удар:

– Совершенно необязательно отвечать на этот вопрос. Он просто пытается над нами доминировать, – успокоила я женщину, припомнив слова Астафьева.

Мартин насмешливо фыркнул.

– Ну хоть ты не повторяй эту чушь, – попросил он. И даже сделал это вполне мирно.

– А ты не смей так смотреть!

– Как?! – резче, чем положено, выдал Мартин, и я мстительно прищурилась.

– А каким ты был в детстве, в юношестве? – вдруг задумалась я и внушительно подалась вперёд, устраивая локти на столе. – Я практически уверена, что жил и не задумывался о завтрашнем дне. Весёлый, заводной, лёгкий на подъём…

– Мартин, и правда, был удивительно приятным в общении, – подтвердила Агнесса мои предположения и украдкой глянула на сына. – Люди тянулись к нему.