Вкус полыни
Шрифт:
– Я хотел бы с тобой встречаться, – говорю я девушке.
– Наверное, я тоже, – отвечает она.
– Почему, наверное?
– Сейчас я об этом не хочу говорить. Время покажет…
У ворот КПП прощаемся, и я, внезапно набравшись смелости, целую её в щёку…
В казарму возвращаюсь вместе с Фаридом, он тоже, как и я, провожал свою девушку. По дороге делимся впечатлениями, и тут я понимаю, что я о своей знакомой, в отличие от своего друга, почти ничего не знаю, кроме её имени. Настроение сразу падает, я пытаюсь успокоить
– А ходят ли туда городские автобусы? – задаюсь я вопросом.
– Конечно, ходят, но тебе придётся эту девушку забыть, – говорит Фарид. – Это нереально – ездить на свидание за тридевять земель. У тебя на дорогу к ней уйдёт половина времени, отведённого на увольнение, и к тому же есть риск вообще опоздать из увольнения.
Я, молча, соглашаюсь с ним, вспоминая, что и девушка как-то неопределённо высказалась насчёт наших встреч.
– Видно, не судьба! – с досадой говорю я.
– Не грусти, Семен, по её прелестям. Я видел её. Таких девчонок, как она, на каждом шагу уйма, – смеётся Фарид. – К тому же спортсменам накануне соревнований противопоказано общение с женщинами. Ты забыл об этом?
– Не забыл. Помню, – отвечаю односложно я. – Соревнования у меня на следующей неделе.
Я не лукавлю. Соревнования по борьбе «самбо» на первенство города намечены в следующее выходные дни.
– Ты в вес свой вошёл? – интересуется Фарид. – Сколько ещё килограмм нужно тебе согнать?
– Пару килограмм. Сегодня после занятий иду с командой в городскую баню, там я с ними и расстанусь…
Однако не все так просто обстоит с гонкой веса. Как только мы выходим за КПП, выясняется, что никто из команды борцов, кроме меня, не собирается идти баню. Все сразу же разбегаются по своим делам и любимым девушкам. Я остаюсь стоять один на автобусной остановке в раздумьях, что мне делать, как убить три часа, отведённые на баню. И тут я вижу подъезжающий автобус, в маршрутном табло, которого указано: «аэропорт местных авиалиний». Решение приходит сразу, и я, не раздумывая, сажусь в автобус.
Приехав в аэропорт, от работника порта узнаю, что нужная мне деревня находится по другую сторону лётного поля, и рейсовый автобус в эту деревню выполняется от автовокзала два раза в сутки. И я принимаю бездумное решение – идти в деревню напрямик, краем лётного поля. Перелажу через забор и держу путь в сторону светящих вдали огоньков.
Внезапно из темноты раздается окрик.
– Стой! Кто идёт!
От неожиданности я вздрагиваю, но быстро прихожу в себя. Грубый и решительный окрик часового, охранявшего стоянку вертолётов, лишь на мгновение прерывает моё движение.
– Мне нужно пройти в ту деревню, огни которой видны вдали, – говорю я часовому и показываю рукой.
Часовой остаётся неумолимым.
– Назад! Буду стрелять! – грозно звучит его предостережение.
– Стреляй! – говорю ему я ему в ответ и начинаю движение.
Часовой досылает патрон в патронник, звучно клацая затвором. Я напрягаюсь в ожидании выстрела, но меня не запугать. Игра со смертью начинается. В моих мозгах запускается последний отсчёт времени. Я всем своим существом ощущаю, как часовой целится мне в спину. Я жду его выстрел – сначала он будет вверх, а уж потом в мою спину…
Боже мой, что я творю, на мгновение мелькает просветление в моей голове. Ведь это не рулетка, в которую играли русские офицеры. Часовой просто убьёт меня, так, как это сделал недавно мой сокурсник. Тогда наш взвод находился в карауле. На пост с инженерной техникой забрёл пьяный бедолага, у которого, как потом, оказалось, было трое детей. На окрик часового он не остановился, и тогда наш, который мог одним ударом свалить его с ног, сначала сделал предупредительный выстрел вверх, как-то требовал устав, а потом, не раздумывая, выстрелил ему в спину.
В моей голове зреет упрямство, оно переполняет меня. Я не могу заставить себя остановиться. Поэтому иду на ватных ногах вперёд, в ожидании пули в спину…
Выстрела нет. Почему его нет? Какова прицельная дальность стрельбы из карабина? Триста, четыреста, пятьсот или более метров? – задаюсь вопросом я.
Однако это уже неважно, деревня рядом. Я слышу, как лают во дворах деревенские собаки. Останавливаюсь посредине пустынной улицы. Куда идти? Где живёт та, ради которой я только что играл со смертью?
Вижу, как ко мне быстро приближается светящаяся точка. Это велосипедист. Я окрикиваю его.
– В каком доме живёт невысокого роста, хрупкая девушка по имени Анна? – спрашиваю я мальчугана лет тринадцати.
– Вон там! В доме поодаль…
Мальчик указывает мне на большой деревенский рубленый дом, с резными ставнями и шиферной крышей, расположенный неподалёку от места, где мы с ним стоим. Я благодарю его и подхожу к калитке указанного мне мальчиком дома, во дворе злобно лает цепной пёс. На лай выходит сгорбленный дед, на ногах у него валенки, на теле куцый овчинный полушубок.
– Зачем, солдатик, пожаловал?
– Я пришёл к Анне.
Он понимающе хмыкает и ведёт меня в дом.
– Здравствуйте! – приветствую я сидящих за большим столом, накрытым клетчатой клеёнкой, двух женщин, играющих в русское лото.
Анна оборачивается и, узнав меня, тут же покрывается пунцовым цветом. Узнала! – отлегло у меня на душе.
– Я к тебе, – преодолевая комок в горле, говорю ей.
Она поднимается из-за стола, и мы идём с ней в её девичью комнату.
– Семён, я не ожидала увидеть тебя у себя дома…
– Извини, что пришёл без приглашения и в столь позднее время. Я сбежал в самоволку, так как очень хотел увидеть тебя. Ты мне очень понравилась…
– Семён, ты торопишь меня. Я не могу встречаться с тобой сейчас, хотя и хотела бы…
– Почему не можешь?
– Я обещала дождаться из армии парня. Он пишет мне письма почти каждый день. Их уже более двухсот. Я не могу его предать. Ты не веришь мне?
Анна лезет под стол и достаёт из картонной коробки пять пачек писем, перевязанных цветными ленточками.