Вкус предательства
Шрифт:
— Как скажешь, друг. Только предупреди жену, чтобы кайф не портила. — ухмыляется.
Киваю, он останавливается, будто хочет что-то спросить, но все таки выходит.
А я все еще задумавшись просматриваю отчеты. Что-то не бьется, вижу вывод крупной суммы, хотя таких трат не было.
Сосредоточься. Хватит о ней думать.
От самобичевания отвлекает звонок на мобильный.
— Слушаю.
— Босс, тут ваша жена…
— Что?
— Узнавала, где живет та женщина.
Сначала не понимаю, а потом до меня доходит.
—
И сам не объясню, почему этот факт меня раздражает. Но без меня Катя не будет говорить с Вероникой. Точнее не так, она вообще не должна с ней говорить.
— Понял.
— Они не должны пересекаться, вообще. Услышал?
Тон растет и подчиненный понимает спешно прислушиваясь к приказу.
Швыряю трубку на стол.
Раздрай внутри выносит весь самоконтроль.
Снова накатывает воспоминание.
— Как долго ты будешь следить за мной?
Вопрос с улицы, пока я ехал за ней на машине. Нахмуренная и скукоженная, явно чувствовала себя не в своей тарелке. Черт, а я наслаждался непринятием и своей охотой. Она цепанула еще там, в ресторане своими большими испуганными глазами.
— Пока ты не согласишься.
С усмешкой отвечал ей, желая, чтобы села рядом. Чтобы в салоне запахло ею, чтобы, унять безумный интерес и узнать эту необычную девушку.
— Артур.
Остановилась на остановке, а я занял добрую часть полосы в ожидании дальнейших слов.
— Мы уже виделись.
Ага, тот час постояли у подъезда, пока не унеслась прочь из-за каких-то выдуманных проблем.
— Мне мало.
Оставив машину заведенной, вышел к ней на остановку. А когда встал напротив, девочка высоко задрав голову пыталась прочесть мои намерения.
— Хочу настоящее свидание, Вероника.
— И ты оставишь меня в покое?
Она была как ежик.
Колючая и милая одновременно, с явным желанием от меня избавиться, но при этом, с намеком на интерес.
— Просто скажи да.
Шептал, вдыхая нечто цветочное от ее волос или от нее самой в целом.
Она дала ответ лишь через несколько секунд, и этот ответ заставил меня победно поиграть бровями.
Кто-то настырно звонит на мобильный, а я потерявшись в тех первых волнениях на эту девушку, не желаю отвечать.
Черт, рвало крышу не на шутку!
Я с ума сходил, а ее танцы возносили в другую реальность. Тогда казалось бредом, но эти плавные движения сексуального и грациозного тела. Столько чувств в пресловутых выпадах рук и ног. Я никогда не видел такого, ни до нее, ни после. Пытался найти, как больной ходил на выступления, но нет. Подобную чувственность я так больше и не видел.
Теперь уже и не увижу.
Хотел бы я исправить прошлое? Сложно сказать… Ведь питать себя иллюзиями нонсенс, потому как переиграть невозможно, а жить тем самым прошлым залог проигрыша… Так ведь любят говорить гуру, что пытаются помочь беседами людям, при этом опустошая их карманы.
Вот и я, не жил им, как думал.
А чем больше сталкиваюсь, тем больше догоняю,
Что до сих пор свербит внутри.
Главный вопрос к нам обоим, а сделали мы хоть что-то, чтобы закрыть эту чертову книгу?
Мой ответ нет, полагаю, с ее стороны такая же картина.
Вчерашняя встреча резанула где-то в грудине. Боль, ненависть, и твою мать, угасшая любовь — все это убийственным коктейлем смешивалось в моих венах.
Прикрываю глаза, откидываюсь на спинку кресла.
Так, с отчетами явно нужно перепроверить. Абрамову не хочется поручать. С ним вообще что ли напряженно стало. Думал сделка высасывает кровь, но тут что-то другое. После того случая, когда я оставил его с близняшками в ресторане, будто появилось что-то. Хотя, в другой бы раз он лишь порадовался двойной дозе.
Так что же так выводит его из себя?!
— Артур Александрович. — слышу секретаря с переговорного устройства: — К Вам Ирина Романовна.
Что ж за дерьмо то такое?!
— Жду.
Только вот матери мне не хватало.
— Сын.
Женщина с присущим ей высокомерием входит в двери. Улыбка, не значащая никакой радости или каких-либо эмоций растягивается на лице.
— Что-то случилось? — хмурюсь, не понимая, что она тут забыла.
Деньги дают свое и выглядит она конечно шикарно. Однако, материнская любовь в моей жизни, это нечто недосягаемое.
Вероника… она тогда закрывала все своей любовью, как мне казалось. Может поэтому и повелся, надеясь на то, что хоть кто-то все же способен испытывать это чувство.
— Я что не могу навестить собственного сына?! — возмущается она, садясь напротив.
— Прошу, только давай без этого. Когда ты в последний раз это делала?!
Непрозрачно намекаю, что после смерти отца, она ударилась во все тяжкие.
— Артур! Катя звонила мне.
Прекрасно, просто мать его, прекрасно!
Этот взгляд с укором и ожиданием якобы моих объяснений заставляет смеяться.
— И?! — поднимаю брови не пряча усмешку.
— У вас трудности, я понимаю.
— Так, стоп. — вскидываю ладонь: — У нас с Катей трудности с первого дня нашего совместного существования. Но если ты решила вдруг поиграть в родительницу, то нужды нет. — высекаю словами, пронзая женщину серьёзным взглядом: — Первое. Ты не исправишь, это даже теоретически невозможно. Второе. Не ты будешь мне говорить, что делать со своей жизнью.
Отношения у тех, кто должен был бы любить своего ребенка, были сложные. Отец не знал никого и ничего, кроме работы. Мать развлекала себя, как могла. Во всех смыслах. Их устраивала эта модель, на светских раутах и мероприятиях сложно было их назвать не идеальной парой, живущей душа в душу. Только после них, как только закрывались двери дома, каждый тут же становился самим собой.
— Сынок, пойми, это может быть просто влечение. — вдруг начинает женщина.
В замешательстве смотрю на нее, рукой давая понять, чтобы продолжила.