Вкус вишнёвой лжи. Книга 2
Шрифт:
Отбросив напряжённые мысли, я подхожу к Рыкову и тихо, словно боясь разбудить страх, спрашиваю:
— Ты что-то сделал с Ирой?
Он смотрит на меня с улыбкой, словно я ребёнок, задающий глупые вопросы.
— Кто знает, — загадочно отвечает парень. — Пошли.
— Что это значит? — не отстаю я, еле сдерживаясь, чтобы не схватить его за плечо и не остановить.
— Давай для начала разберёмся с Власовой, а потом уже о твоей подружке поговорим, окей? Расслабься.
Я прикрываю глаза, пытаясь успокоиться и обуздать эмоции,
В здание холоднее, чем на улице, но жар внутри меня не позволяет замёрзнуть. Марк подсвечивает себе сотовым, пока мы идём вглубь по извилистым коридорам. Поднимаемся на третий более-менее достроенный этаж и наконец-то добираемся до небольшой комнатки. Двое мужчин из охраны Рыкова разговаривают чуть в стороне, завидев нас, тут же смолкают, но Марк не обращает на них внимания.
Парень останавливается перед входом в комнату: двери нет, внутри тусклый свет, видимо, от фонариков, но отсюда я не вижу ни Власову, ни кого-либо ещё.
— Она там, — кивает на вход. — Не затягивай.
Я не хочу туда заходить, потому что прекрасно понимаю: если сделаю это, пути назад не будет. Я стану соучастником, причиной, по которой Марк заберёт ещё одну жизнь с целью избавиться от проблемы. Он знал, что я буду против, поэтому специально похитил Власову без моего ведома, а потом типа «ой, сорян, как неудобно получилось».
Но чем я отличаюсь от него? Вместо того, чтобы помочь Екатерине, я захожу в комнату с целью расспросить её про отца.
В пустом маленьком помещении голые стены и нет ни одного окна. Запах цемента смешивается с чем-то отвратительным, на полу следы от крови, воды (а воды ли?) и чего-то ещё. Я прячу руки в карманах, настроенный на то, чтобы вообще ни к чему не прикасаться.
Слева в углу стул, на нём связанная Екатерина Власова. Точнее, всё что от неё осталось. Чёрный брючный костюм испачкан и разорван так сильно, что выставляет на обозрение красный кружевной лифчик. Я даже могу разглядеть вереницу родинок на её правой груди. Рыжие волосы взъерошены, местами слиплись от крови, губа разбита, рот больше не заклеен скотчем.
Макияж размазался от пота и слёз, а в глазах нет ничего, кроме страха и ужаса. Никогда бы не подумал, что увижу сильную властную женщину в таком жалком состоянии.
И самое отвратительное: стоит ей только увидеть меня, в её взгляде появляется надежда.
— Стас… — не знаю, слышу ли я её голос или читаю по губам: настолько он тих. — Пожалуйста, Стас… ты же не такой. Я оставлю твою компанию, обещаю, только помоги мне…
А могу ли я?
Я наедине с Екатериной, но прекрасно понимаю, что в коридоре стоят Марк, Дима и парочка охранников, и, скорее всего, каждый из них слышит меня.
— Расскажешь кое-что,
Она вдруг дёргается, смотрит исподлобья, еле заметно шевелит сухими треснувшими губами. Мне неуютно и хочется уйти, но я прекрасно понимаю, что это единственный шанс вытянуть из Власовой правду. Мне тошно от самого себя, но за последние годы пришлось научиться принимать жестокие решения.
— Мой отец перед смертью разговаривал с тобой по телефону, — медленно говорю я. — О чём?
Она молчит. Будто и вовсе не слышит, и не видит меня — взгляд блуждает по комнате плечи дрожат то ли от страха, то ли от холода.
Какое-то безумие.
— Что ты знаешь про аварию моего отца? — настойчиво повторяю.
Её взгляд находит моё лицо, а после устремляется куда-то за спину. Оборачиваюсь: прислонившись к косяку плечом в дверном проеме стоит Марк и наблюдает за нами.
— Помощь нужна? — как бы просто так интересуется.
— Нет.
Уходить не собирается и своим присутствием явно нервирует не только меня, но и Власову.
Встаю так, чтобы закрыть собой вид на Рыкова, но такое чувство, что Екатерина видит его прямо сквозь моё тело.
— Слушай, чем быстрее ты расскажешь мне всё, что знаешь, тем скорее отсюда выберешься?
Марк позади усмехается.
— О чём ты разговаривала с моим отцом за несколько минут до аварии? — вновь повторяю я, делая голос чуть громче и решительнее.
— Я не помню, — еле слышно отвечает женщина. — Я не…
Её глаза неожиданно расширяются. Сзади вдруг раздаётся медленный скрежет, и я оборачиваюсь. Марк с ехидной улыбкой проводит лезвием ножа по бетонной стене.
— Да хорош, — не выдерживаю.
Показывает рукой, мол, что?
— Блять, ты год из неё вытаскивать будешь, — раздражается.
Оттолкнувшись от стены, решительно подходит к нам и, не успеваю я оглянуться, хватает Власову за волосы, оттягивает голову назад и приставлять к горлу нож. Женщина пищит, начинает дрожать сильнее, а Марка, кажется, это только забавляет.
— Ты сейчас расскажешь ему всё, что знаешь, иначе я отрежу тебе пальцы и запихну в задницу, поняла? — говорит ей прямо на ухо с таким удовольствием, словно это ролевая игра, за которой последует дикий необузданный секс.
Катя судорожно кивает, всхлипывая и задыхаясь от переизбытка эмоций, и лишь через некоторое время после того, как парень отступает, говорит:
— Максим собирался включить меня в завещание, переписать дополнительные проценты, чтобы я смогла влиять на развитие компании, если с Артёмом или с тобой что-то случится, — хрипит Власова. — Но в последний момент передумал. Я пригрозила, что расскажу его жене о нас, о том, что я его любовница. А он сказал, что она и так всё знает.
— Да ладно, — вмешивается Марк. — Он не мог переписать на свою любовницу половину компании, кто вообще так делает?