Вкус вишнёвой лжи. Книга 2

Андес Марсия

Рыков злится. Власова кричит, и, кажется, я даже на улице слышу её голос. А потом всё происходит слишком быстро и неожиданно даже для меня: Марк подзывает охранника, выхватывает из его руки пистолет, направляет на Власову и, даже не подумав, стреляет.

— Блять…

Мои руки вздрагивают, но снимать я не прекращаю. Катерина падает на пол, мама вскакивает с кресла и начинает что-то верещать, Назаров так и стоит как вкопанный.

Да что там происходит? Он свою мать грохнул? Серьёзно?

Сердце

в груди разрывается, кажется, я задыхаюсь. Хватаю ртом воздух, опускаю телефон, не в силах больше снимать. Мне требуется время, чтобы прийти в себя и закончить запись. Когда я вновь поднимаю голову, ни Власовой, ни мамы в гостиной больше нет, однако Костян с Марком продолжают о чём-то беседовать и явно на повышенных тонах.

Я слышу, как открывается задняя дверь и громкий голос матери эхом проносится над озером.

— Зачем надо было убивать эту стерву при мне?! Господи… У меня теперь будут кошмары!

— Вернитесь, пожалуйста, в дом, — незнакомый голос, видимо, охранника. — Я отведу Вас в спальню.

— К этой прохвостке? Нет уж. Мне нужно подышать воздухом! Принеси мне лучше вина, остолоп.

Машинально поднимаю голову и смотрю на второй этаж, где в спальне горит тусклый свет. Значит, Ирка точно там.

Я пытаюсь незаметно обогнуть дом. Мама стоит одна на крыльце и курит — тусклый огонёк то тухнет, то загорается ярче словно маяк в плотной темноте. Странно, что они оставили её одну, хотя с другой стороны бежать ей некуда, кругом один лес. Мать уж лучше застрелится, чем испортит дорогой костюм.

Это хорошая и, наверное, единственная возможность привлечь её внимание и попросить отвлечь охрану, чтобы я смог проскользнуть в дом.

Я подбираюсь максимально близко.

— Мама, — тихо зову я.

Она вздрагивает и оборачивается, скользя взглядом по темноте. Меня не видит.

— Я здесь, — на секунду включаю сотовый для ориентира. Затем убираю его в карман.

— Стас? — недоверчиво спрашивает она.

Осматривается, бросает взгляд на дом, после чего подходит к краю крыльца ближе ко мне.

— Ты что здесь делаешь?

— Да так, гуляю, — раздражаюсь.

Что, блин, ещё я могу делать ночью рядом с домом, переполненным бандитами?

Мама затягивается, я вижу её плотно сомкнутые губы.

— Ты хоть бы статус свой соблюдал, ползаешь тут под окнами в грязи. Даже твой дружок через главных вход зашёл. Сколько тебя не воспитывай манерам, всё равно дворовым будешь…

— Мне щас не до твоих лекций, — шиплю я. — Отвлеки охрану, я поднимусь на второй этаж.

Она фыркает и снова затягивается.

— Ну, да. Ирочка же важнее родной матери.

— Да что ты как всегда начинаешь? Давай потом об этом поговорим?

Я слышу движение в доме и тут же замолкаю, ложась на землю в объятия темноты.

Дверь открывается, на улицу выходит охранник с бокалом вина. На мгновение меня окутывает смутное подозрение, что здесь что-то не так. Почему охрана Марка сюсюкается с моей матерью, в то время как Ирка где-то наверху под стражей? Если она такая же пленница, как и Ольханская, зачем она попивала вино в гостиной? Но потом я думаю, что это ведь моя мама. Капризная и манипулирующая женщина, способная добиться того, чего хочет, но всё же мама…

В любом случае отползать или убегать больше нет смысла, заметят при любом раскладе.

— О, мерси, — она принимает бокал и делает дегустирующий глоток. Недолго молчит. — Ладно, у меня уже голова раскалывается от этого цирка, пора с этим заканчивать. Помоги Стасу, что он там до сих пор валяется в грязи?

Мама показывает в мою сторону, и буквально через секунду меня ослепляет луч мощного фонаря. Я щурюсь, совершенно сбитый с толку, не в силах понять, когда всё это дерьмо пошло не так как я хотел.

— Мама, какого хрена? — возмущаюсь я, когда охранник спрыгивает с крыльца и оказывается рядом со мной.

Резким движением меня поднимают на ноги, заламывают руку за спину и заставляют подняться на крыльцо. Поравнявшись с матерью, я непонимающе смотрю на неё, но она лишь пожимает плечом, держа в руке бокал.

А затем мой взгляд падает на её маникюр, и всё внутри замирает. Точно такие же красные ногти были на видео с якобы убийством Иры, и Марк называл их обладательницу «мамочкой». Да нет, бред какой-то. У них с Власовой просто одинаковый маникюр, та тоже постоянно с красными ходит.

Ходила…

Я не успеваю переварить новую информацию. Меня уводят в дом и ведут прямиком в гостиную.

— О, Стас, — Марк обрывает речь на полуслове, как только замечает меня. — Мы тебя заждались. У нас с твоим другом, оказывается, так много общего, ты не представляешь. Ты не против, мы договорим, а потом я обязательно уделю тебе время.

Назар оборачивается, бросает на меня тяжёлый взгляд, но ничего не говорит. Охранник до боли фиксирует мою руку за спиной, второй сжимает плечо, и я еле сдерживаюсь, чтобы не выругаться.

Не знаю, что задумал Назаров, но в итоге мы всё равно пришли к изначальному плану: прийти к Марку и обсудить условия обмена. Хотя теперь я уже ни в чём не уверен и ничего не понимаю, словно пришёл на экзамен с невыученными билетами, надеясь, что смогу отвлечь препода своей болтовнёй.

— Так, что ты скажешь на счёт моего предложения? — Марк вновь смотрит на Костяна, и Назаров теряет ко мне интерес.

Парень теребит в руке биту, секунду молчит. Я чувствую его напряжение и удивляюсь, насколько долго он сдерживает в себе эмоции.