Вкус вишнёвой лжи. Книга 2
Шрифт:
Водитель давит на газ и увозит меня подальше от проклятого места. Мы молчим. Я сжимаю руки в кулаки, пытаясь скрыть дрожь, но паника не отступает. Кровь, выстрелы, хрипы. Я только что лишил жизни двоих людей, и не важно, какими плохими они были. Я убил их. Я. Убийца. Я хуже всех, кто собрался в том ангаре.
Я столько раз представлял, как буду разбираться с Чиком, но на деле это оказалось куда ужаснее. Я был не готов. К этому нельзя быть готовым.
Запускаю руки в волосы, тихо скулю.
— Успокойся,
— Что Вы здесь делаете? — спрашиваю я, собирая оставшиеся силы для разговора.
Голос дрожит, и я ничего не могу с этим поделать. Шумно вздохнув, откидываюсь на спинку сидения и смотрю на Антона Юрьевича, на отца Иры.
Мужчина спокойно ведёт авто, изредка бросая в меня настороженные взгляды.
— Максимов раскололся, — признаётся следователь. — Сказал, что ты в этом замешан. Вот я и решил последить за тобой. Патруль, наверное, уже оцепил ангар… — как-то тоскливо тянет он.
Я непонимающе качаю головой, совершенно сбитый с толку.
— Куда мы едем?
— Подальше от места преступления. Тебе нельзя там светиться…
Что за хрень? Да что здесь происходит?
— Но я… Я же…
— Знаю, — его взгляд натыкается на меня, заставляя замолчать. — Пистолет, как я понял, остался там?
Киваю. Следователь вздыхает, недолго молчит.
— На счёт него не волнуйся, я позабочусь об этом, — обещает Антон Юрьевич.
— Я не понимаю… Я же… Я убил их… Как…
Страх медленно отступает, оставляя место чему-то неизвестному и неприятному. Такое чувство, что я сломался. В какой-то момент дикое животное просто надломилось и превратилось в загнанную испуганную дичь.
— Послушай внимательно, — прерывает мои терзания Антон Юрьевич. — Ты вернёшься домой, соберёшь вещи и поедешь по адресу, который я тебе дам. Я договорился со знакомым, он устроит тебя на службу по контракту. Два года проведёшь вдали от Москвы.
— Постойте, чё? — выпаливаю я. — В смысле? Хотите в армейку меня запихнуть? Да хрена с два!
— Тогда тюрьма, — грубо отрезает следователь. — Выбирай.
Несильно ударяю кулаком по стеклу. Чё за дичь творится? Какого хрена батя Иры спасает меня и пытается куда-то сбагрить? Я ведь только что убил двоих. Я заслужил этой грёбанной тюрьмы. Я… Я не хочу за решётку. Почему, когда я пытаюсь поступать правильно, всё становится только хуже? Что за сраная карма?
— У меня мать, — пытаюсь придумать аргумент. — Я не могу её бросить.
— Твоя мама может полежать в санатории… Как раз вылечится.
— Два года? На какие шиши? — язвительно фыркаю, нервно постукивая пальцами по коленке.
Огни ночного города стремительно проносятся за окном, погружая меня в водоворот воспоминаний. Выстрелы, кровь, издевательства Чика.
Меня тошнит.
— Насколько я знаю, на твоём счету крупная сумма. Компенсация за аварию. Ты так и не потратил оттуда ни копейки.
— Откуда Вы, — не понимаю я. — Чё за хуйня? С хера ли Вы обо мне столько знаете? И чё за благотворительность? Из-за Иры?
— Ира здесь не причём, — тут же отрезает Антон Юрьевич. Затем вздыхает, видимо, понимая, что я не отстану. — Дело гибели твоего отца и сестры поступило к нам в участок, и я его рассматривал. Это было первое дело, которое я вёл в качестве следователя. Тогда половину участка подкупили, сфальсифицировали улики, всё переврали. Я ничего не мог поделать, как ни пытался. Затем был суд, дело закрыли. До сих пор не могу смириться с этим. Твоя фамилия показалась мне знакомой, я и начал копать. Узнал, кто ты. Что ты делал. Как повернулась твоя судьба после суда. Я всё о тебе знаю, Константин.
Я замираю. Не может быть. Что за сраные совпадения? Как же, мать его, тесен этот грёбанный мир. Подумать только, я втюрился в дочку следака, который вёл дело моей семьи. Безумие.
— То есть, и про вечеринку знаете?
Антон Юрьевич молчит. С каждой секундой тишины внутренности скручиваются всё сильнее и сильнее, в груди зарождается боль, тошное отчаяние и бессилие.
— Жизнь сложная штука, — отзывается мужчина. — Одна трагедия ломает нас, вторая склеивает заново. Ты уедешь, — холодно, без возражений. — Если любишь мою дочь, сделаешь то, что я тебе скажу. Утром тебя не должно быть в городе. Понял?
Уехать? Бросить всё, что у меня есть, и рвануть чёрт знает куда? На два хреновых года? Забыть о матери, о приятелях, о Стасе и об Ире? Это кажется каким-то безумием.
— А Вы разве не можете забрать пистолет и просто сделать вид, что я не при чём? Мне обязательно уезжать?
— А ты ещё не понял? — он поворачивается ко мне и пару секунд молчит, после отворачивается к дороге. — Ты на дне. Только что застрелил двоих преступников. Тебе как-минимум пятнадцать лет светит. А если ещё всплывёт кома сына депутата, то ты труп. Если хочешь идти вперёд, тебе нужно сделать шаг назад. Скажем, это твоё наказание за содеянное.
Наказание? Два года по контракту вместо тюрьмы? Это лучший вариант. Даже несмотря на то, что я сделал…
— Ладно, — сдаюсь. Проводу руками по волосам. — Ладно, — повторяю. — Я всё сделаю. Только… Присмотрите за моей матерью…
— Конечно, — кивает. — Я позабочусь о ней… Обещаю.
Я откидываюсь на спинку сидения и прикрываю глаза. Тело дрожит, к горлу подступает ком. В мыслях на повторе стоят два выстрела, две смерти. Кровь и хрипы. Это ужасно. Я никогда не смогу себя простить за это…