Вкус власти
Шрифт:
Этой осенью нужно будет обязательно вернуться к чудному городу дикарей, но уже гораздо лучше подготовленным к обмену. Стеклянные бусы и маленькие зеркала на самом деле оказались не самым дорогим и востребованным товаром. Лучше привезти как можно больше вина и соли.
А вот что печалит и даже немного пугает, так это невероятные достижения людей. Не такими, отнюдь не такими рисуют далёких северных дикарей рассказы стариков и тех, кому довелось побывать в этих местах. Кто бы мог подумать? Дикари пашут землю, сажают рожь и картошку. На лугу возле крепости сам видел великолепное стадо дойных коров. Там же паслись овцы, с которых осенью можно будет
Утренняя свежесть заползает за шиворот холодным влажным ручейком, Типат невольно поёжился. Эпоха безнаказанных походов за рабами ушла навсегда. Эта новость очень не понравится благородным. Теперь с дикарями придётся либо воевать самым настоящим образом, либо торговать. Былой охоты на людей, словно на диких волков, больше не будет.
– Витус Саян, витус Ансив, витус Ягис, – негромко произнёс Типат, словно попробовал на вкус хорошо знакомые имена.
Простолюдин возле рулевого весла дёрнулся. Струг выдал на речной глади маленький зигзаг. Впрочем, простолюдин вновь замер на месте. Сообразил, сволочь, что его никто ни о чём не спрашивает.
Шальная мысль огненной молнией вдруг поразили голову. А ведь здесь, далеко на севере, появилось первое самое настоящее государство людей. Пусть оно ещё маленькое, карликовое даже, и выглядит смешно, но уже очень и даже очень напоминает родной Миренаар: один полновластный правитель, самая настоящая армия и своя вера, которая точно так же обожествляет витуса Саяна. У них даже тюрьма есть, правда пустая.
В недалёком будущем Тивница непременно разрастётся и поглотит все прочие племена дикарей. И куда тогда двинется вся эта орда? Ладно, если на север, покорять упрямых дикарей, чтоб они перегрызли друг друга. А если, не приведи господь, дикари двинутся на юг? Тогда Миренаар и Тивница вцепятся друг другу в глотки, как пара тощих псов, которые не поделили обглоданную кость. И будет кровь, много, много крови.
Кроваво-красная крепость дикарей скрылась за поворотом. Простор речной глади вновь сжался до ширины Апеса. Вдоль берегов вновь потянулся густой нетронутый лес, пышные кусты и заросли камышей. Только вершина Великого Столба по-прежнему выглядывает из-за кромки леса. Впрочем, вскоре скрылась и она.
Глава 3. Обед у Ансива
Спустя неделю после отплытия менга Ансив пригласил друзей на званый обед в узком кругу. Передавая Саяну официальное приглашение на тонкой дощечке, Ансив таинственно улыбнулся и пообещал преподнести некий сюрприз.
Шестой день мая выдался необычайно жарким. Над головой чистое бездонное небо и прекрасная Гепола. Кажется, будто зной проливается на землю, словно из раскалённого ведра. На деревьях не шелохнётся ни один лист, и даже мухи предпочли забиться в тень. Но в просторной квадратной беседке в маленьком саду Ансива относительно прохладно. Тень от густых и высоких кустов черноплодной рябины отлично защищает бессмертных друзей от зноя.
Возле своего дома вместо хлева для коров или загона для кур Ансив предпочёл разбить небольшой парк. Выкопал бы и пруд, но долбить каменную основу Утёса слишком долго и накладно.
Званые обеды у Ансива отличаются изысканностью и кокетством. Квадратный столик внутри беседки накрыт светло-серой скатертью и отлично сервирован. В центре под выпуклой крышкой стоит овальная супница с маленькими ручками. Рядом круглая кастрюля для вторых блюд. На низенькой тарелочке аккуратными ломтиками разложен хлеб. Высокий кувшин с изящно загнутым носиком наполнен прохладным квасом. Довершают сервиз три комплекта тарелок с золотыми ложками и вилками.
Этот сервиз рассчитан всего лишь на три персоны. Ещё в шкафу у Ансива хранятся сервизы на десять и двадцать человек. Но этот, самый дорогой и самый красивый, предназначен только для самых близких друзей. Одно плохо: материал, из которого сделан этот сервиз, подкачал.
Ох, как бы пошёл званым обедам у Ансива белый аристократический фарфор со светло-голубыми цветами на блестящих боках чайников и чашек. Но, увы, фарфор ещё не изобрели даже менги. И овальная супница, и круглая кастрюля для вторых блюд, и все прочие тарелки и чашки вылеплены из самой обычной тёмно-красной глины. Из той же самой глины, из которой крестьяне лепят свои незамысловатые горки и кирпичи.
Над тягой Ансива к роскоши можно посмеиваться. Тот же сервиз из глины выглядит весьма и весьма комичным. Зато единственный во всей Тивнице гурман частенько поражает друзей изысканностью и необычайным вкусом, казалось бы, простых и привычных блюд. Если баранина, то обязательно пожаренная с душистыми травами и хитро порезанная на тонкие ломтики. Если суп, то обязательно с фантастическим букетом вкусов и запахов. Даже самые обычные каши и пельмени Ансив умудряется готовить как-то по-особенному, с шиком, с блеском.
Обещанного сюрприза ещё нет, в ожидании Саян вовсю орудует золотой ложкой. Суп с фрикадельками и свежей зеленью давно съеден. Печёное мясо молодого барашка с ломтиками жареной картошки убыло более чем наполовину.
– Суп и барашек великолепны, – Ягис поставил на стол кружку с квасом, – но обещанный сюрприз? Где?
– Всему своё время, друзья, – Ансив таинственно улыбнулся. – Обедом нужно насладиться с начала и до конца.
Ансив, во гад, вовсю упивается нетерпением друзей. Саян подчистил тарелку от последних крошек жареной картошки. Что касается еды, то Ансив непреклонен, как Утёс. Для него обед не просто поглощение пищи, а представление из трёх блюд.
Наконец, барашек и картошка съедены полностью. Ансив поднял медный колокольчик. На миловидный звон явилась угора Схита, старшая служанка в доме Ансива. Немолодая женщина быстро и ловко собрала грязную посуду на большой деревянный поднос. Но прежде чем освободить столик, старшая служанка вопросительно глянула на Ансива.
– Можно подавать, – Ансив величественно махнул ручкой.
Угора Схита молча ушла. Ни дать ни взять самая настоящая вышколенная прислуга в знатном английском доме. Вообще-то, угора Схита не совсем служанка. Точнее, не только служанка. Неопределённое долголетие в качестве платы изменило личную жизнь Саяна и друзей.
За сто десять лет жизни на Миреме Саян с друзьями так и не превратились в дряхлых старцев с длинными седыми бородами, обвислыми щёками и полным набором старческих болезней. Внешне они застряли между тридцатью и сорока годами. Пусть не вечная молодость, зато вечная зрелость. Вместе с шевелюрами без единого седого волоса, подтянутой кожей и пружинистой походкой никуда не делось физическое влечение к женщинам. Но-о-о… Оставаясь полноценными мужчинами, им так и не довелось стать полноценными отцами.