Вкус власти

Волков Олег Александрович

Не будь нас, то первое государство людей появилось бы здесь на сотни, а то и на тысячи, лет позже. Когда менги, колонизаторы с юга, построили бы на Великом Столбе свою крепость. Именно они самым наглядным образом, мечом и огнём, объяснили бы людям преимущества государственного строя.

– А заодно ты свернул первобытную демократию, – Андрей плеснул ложку дёгтя.

– А заодно свернул первобытную вседозволенность и укрепил вертикаль власти, – в тон другу поправил Сергей. – И вы, прошу заметить, сидите на самом верху этой вертикали.

Сергей перевёл дух. Ещё бы

чайку попить или хотя бы просто воды.

– Как бы то ни было, – Сергей сглотнул слюну, – столь долгий подготовительный период наконец-то закончился прошлой весной. Я лично уложил последний кирпич в нашу Тивницу, в нашу крепость, в наш град.

– Теперь понятно, почему ты с такой помпой и обжираловкой отметил конец строительства, – усмехнулся Ян.

– В точку, – Сергей ткнул в Яна пальцем. – Пора переходить к следующему пункту нашей программы – к внешней экспансии.

На миг в тенистой беседке посреди густых кустов черноплодной рябины повисла тишина. Ян удивлённо глянул на Андрея. В ответ Андрей пожал плечами.

– Ну ты и хапнул, – протянул Ян. – Губа не треснет?

– Зачем? – Андрей чуть подался вперёд всем телом.

Сергей широко улыбнулся. Как глубоко и давно Ян и Андрей превратились в Ягиса и Ансива.

– На данный момент все мирные средства воздействия на охотников исчерпаны, – начал Сергей. – Они переняли кое-что, но, к сожалению, гораздо меньше, чем я надеялся. Вместо засек, они начали окружать свои стойбища деревянными частоколами. Некое подобие грядок с чесноком и луком всё же можно найти возле их полуземлянок. Но, увы, к полноценному сельскому хозяйству они и не думают переходить. Единственное, что они приняли на ура, так это собак. Но даже их специально не дрессируют для охраны стойбищ. Так это, стаи полудиких друзей человека бродят между полуземлянок и поднимают лай на любого незнакомого человека или зверя. На этом и без того короткий список заканчивается.

Почему охотники руками и зубами держатся за старый образ жизни я, честно говоря, не понимаю. Они сознательно отказываются от более сытой, здоровой и, чёрт побери, комфортной жизни. Они по-прежнему ютятся в полуземлянках и зависят от малейшего чиха дикой природы. Олени откочевали чуть в сторону и всё – племя на грани голода.

– А тебе не приходило в голову, что больше всего на свете они дорожат своей первобытной вседозволенностью и что крепкая вертикаль власти им на хрен не нужна? – голос Яна аж сочится ядовитым сарказмом.

– Не приходило, – Сергей улыбнулся. – Что бы вы там про меня ни думали, внешняя экспансия нужна нам не только для удовлетворения моих наполеоновских амбиций. Хотя они есть, врать не буду. Гораздо важнее другое.

Тивница, как племя, полностью замкнулось в себе. Тридцать лет назад мы окончательно отделились от Звёздной Птицы. Тогда же последний раз девушка из Лугового Сокола вышла замуж за нашего парня. Через два, три, в лучшем случае через четыре поколения во всю расцветут последствия близкородственных браков. Меня не прельщает перспектива стать главным врачом самого большого на Миреме дурдома.

После победы я обложу Птицу налогом «кровью». С каждого

рода они будут отдавать по одной, две девушки в год. Ну и там ещё кое-что. Пока племена охотников не превратятся в сельскохозяйственные общины и не войдут в состав Тивницы, другого варианта у нас нет.

– И ты уже придумал план войны? Без меня? – Ян упёрся кулаками в столешницу и глубоко задышал.

Едва разговор свернул к войне, как пацифист в душе Яна тут же превратился в сурового воина.

– Ян, ты только не обижайся, – Сергей выставил ладони перед собой. – План предстоящей войны настолько прост и однозначен, что я и сам прекрасно справился.

В поле перед крепостью охотников встретят ополченцы. Все три пехотные манипулы мы выстроим в линию. За ними, в качестве резерва, встанут Преторианцы. Младшее ополчение засядет на Западных воротах и на прилегающих стенах. Я буду с Преторианцами. Андрей, и не спорь, останешься в крепости. Ну а ты, Ян, выбирай под командование любую манипулу.

Охотники, как обычно, затянут боевую песню и ломанутся в бой всей толпой. Манипулы окажутся в полном окружении, но это не страшно. Скорее всего, в окружении будут и Преторианцы. Ну а дальше начнётся бойня. Чем быстрее охотники признают собственное поражение, тем большее их количество вернётся обратно к родным полуземлянкам. Вот и всё.

– Почему бойня? – в глазах Яна читается недоверие. – Охотников будет в разы больше, не меньше полутора тысяч.

– Да хоть три тысячи, – Сергей махнул рукой. – Дело не в количестве, а в качестве. Воевать строем охотники не умеют. К тому же Звёздной Птице ещё ни разу не выпадало сомнительное удовольствие биться лбами о монолитный строй щитов. Это Рыба ещё задуматься может. Да у охотников ума не хватит остановиться в полусотне метрах от манипул и тупо засыпать нас стрелами. В бой полезут, врукопашную, за ратной славой и боевыми трофеями.

– На словах ты уже разбил Птицу в пух и прах. А не рано ли? – в Андрее, как всегда, проснулась осторожность. – Война, знаешь ли, путь обмана. Мало ли что.

– Вот поэтому, из-за всяких «мало ли что», главное сражение развернётся не на поляне возле медного рудника, а возле стен Тивницы, – Сергей ткнул указательным пальцем в столешницу. – Если «мало ли что», мы укроемся в крепости. Я лучше пошлю к Хессану очередной обычай предков и отправлю Яна с его Спецназом громить стойбища Птицы, нежели оставлю крепость и гражданское население без прикрытия. Охотники так и не поняли, что своим окровавленным топором развязали мне руки.

– Чего, собственно, ты и добивался, – ядовито заметил Ян.

– Именно, Ян! Именно, – Сергей энергично кивнул. – Иной исход сражения мне представляется с трудом. Охотники со всей своей демократией и благородством на что-то более низкое и коварное просто неспособны. Уверен на все сто: во всей Птице не найдётся ни одного желающего остаться в тылу в качестве резерва. Так ведь и уважения сородичей не сыскать, и без почётных трофеев остаться можно. Какая потеря! – Сергей театрально всплеснул руками. – Все, все без исключения, ломанутся в бой. Вот она, первобытная демократия, в действии.