Вкус

Кизявка Константин Иванович

Царапнул щеку брошенный ветром песок. Денис стоял посреди моста. Прочь убегал паренек в синем спортивном костюме с телефоном в руке. С его телефоном.

Догнать?

Зачем?!

Какой-то телефон.

Плевать.

Медленно шагнул. И накатил страх. Отец разбился. Упал с высоты. Здесь тоже высоко. Очень высоко. Пальцы обхватили холодный металл поручней. Прижался к ограждению. Есть шанс не упасть, маленький, но есть. Если держаться. Если не разжимать руки. Пока пальцы не устанут. Внизу

рельсы и провода. Опасно! Главное не упасть!

– Молодой человек! – мужчина в полицейской форме. Ладони вперед на уровне груди. Пальцы веером. – Остановитесь! Не делайте этого! Там очень высокое напряжение. Вы загоритесь в полете. Это очень больно.

Непонятно, чего хочет? Сбросить? Зачем? Надо крепче ухватиться. И перелезть на ту сторону. Чтоб не достал. Там электричество, испугается, не полезет.

– Стойте, не надо!

Вцепился, тянет, куртка трещит. Внизу тоже полиция, суетятся, что-то растягивают. Большая зеленая тряпка. Одеяло, что ли?

Хотят убить? И завернуть в одеяло? Что он сделал? Не бандит же какой-то!

Полицейский сильный, но пальцы замкнулись на поручне намертво. Подбежал ещё один. Дёрнули посильнее. Оторвали, припечатали к асфальту моста. Заломили. Больно.

– Чуть не сиганул! – доложил первый. – Уже на взлёте схватил.

– Чего добиваются?! – голос второго сквозил горечью. – Чуть что, сразу того. Хоть бы пожили чуть.

В батайской полиции пахло старыми деревянными панелями и сигаретами. Люди сидели на креслах, стояли около стеклянной стены, вполголоса переговаривались. За квадратным окошком хмурился озабоченный дежурный.

– Романыч, – полицейский, доставивший Дениса, высокий, с квадратной как у Шварценеггера челюстью и светлыми, лихо зачесанными наверх волосами наклонился к окну. – Тут суицид. Куда его?

– Это который с моста? – Романыч изучал доставленного с беспокойным интересом. – Чевой-то он? Как же ты, брат?

До Дениса дошло.

– Не суицид! Вы чего! Я просто за поручень. Батя у меня…

– Чего батя? – вскинулся Романыч.

– Разбился. Мне по телефону сказали. Я стал. За поручень взялся. А тут пацаны.

– Валера, – сообразил Романыч. – А ты его на второй этаж отведи, к Наговицыну. Может, правда, отец. Пробейте там.

– Хоккей! – светлый дернул «самоубийцу». – Нам вон туда, по коридору. Давай.

Темный коридор, застоявшийся запах старой библиотеки. Крутые ступени наверх мимо большого портрета Дзержинского. Второй этаж. Номер кабинета 23.

Светловолосый распахнул дверь.

– Товарищ капитан! Тут задержанный. Разрешите?!

– А чего ко мне?

– Романыч сказал. Тут надо прояснить. У него с отцом что-то.

Зашли внутрь.

В кресле, облокотившись на стол, сидел задумчивый капитан. Залысины на лбу. Нос картошкой. Полицейский китель, голубая рубашка, чёрный галстук. Пристальный карий взгляд.

– Присаживайтесь, – показал Денису на стул. – Отстегни его, Валера.

Щелчок. Теперь ничто не режет запястья.

Денис опустился на краешек стула. На окне решетка. На стене, за спиной капитана, карта города и вымпелы. Один интересный, «Лучшему пионерскому отряду года». С золотыми горном и барабаном.

– Так что там с отцом? – полицейский развернул блокнот.

– Разбился. С восьмого этажа.

– Выпрыгнул?

– Нет. Он сплиты ставит. Сорвался. И напарник его.

– Ты гляди, – капитан вытащил из пачки сигарету. Щелкнул зажигалкой, затянулся. – Когда?

– Да вот, я как раз по мосту шёл. Мама позвонила.

– И ты решил покончить с собой?

– Нет! Испугался просто, что тоже упаду. И схватился.

– Понятно. Где работаешь?

– Нигде.

– Как так?

– Не берут. Три месяца хожу, не берут.

– А до этого?

– До этого в армии служил. В Астрахани. Мотострелковые войска.

– Звание, награды.

– Сержант. Орден Мужества.

Капитан посмотрел на Валеру. Тот удивленно пожал плечами.

– А как так? Война была в Астрахани?

– Никак нет. Просто разминирование.

– Что-то я не понял. Ты сапер?

– Я, товарищ капитан, повар.

– Повар?! А при чём тут разминирование?

– Юра Сидоров на мину наступил немецкую. Лягушку. Я ему помог.

– Повар? Помог? А почему не саперы?

– Они говорили, что уже всё.

– Я понял. Слушай, Валера, ты парня выведи на улицу. Документы проверил?

– Так точно.

– Вот и хорошо. Тут отец погиб. Надо эти вопросы… с моргом и кладбищем решать. Довези до дома. И, как там тебя…

– Денис.

– Да, Денис. О службе в полиции не думал? Если что, приходи. После праздников. Спросишь капитана Наговицына. Я пристрою. Нам тут люди нужны.

– Спасибо. Разрешите идти?

– Давай.

Капитан протянул руку, Денис пожал.

3. Оставьте мёртвым…

У дома было безлюдно. Валерий попрощался и уехал на синей «Хонде». Кусты сирени, разогретые майским солнышком, разливали приторно-сладкий удушливый аромат. На ветках подрагивали от слабого дворового сквозняка восковые весенние листья.

Денис поднялся на второй этаж. Позвонил.

Алинка.

Бросилась на шею, разрыдалась. Так любит отца. Всегда ему радовалась. Болтали с ним, смеялись на пару, играли в нарды… Теперь не будут.

Денис погладил сестру по голове, отстранил, вошел в квартиру.