Влад

Уэбстер К.

Ублюдок.

— О, боже, — вскрикивает Ирина. Я даже не заметил, как она сзади подошла ко мне.

Ее глаза наполняются слезами, и она хватается за живот, словно пытаясь сдержать тошноту, которую явно чувствует.

— Это был он, — выдыхает она, почти задыхаясь.

— Что ты имеешь в виду? — требую я, моя кровь воспламеняется от ярости.

— Я думала, это был сон.

— Что, Ирина?! — я реву, теряя самообладание. Я знаю, что она собирается сказать. Я чувствую это всем своим существом. Я не хочу этого слышать,

но мне нужно.

Ее глаза широко раскрыты и полны ужаса, как у оленя, попавшего в свет фар.

— Кто-то прикасался ко мне, когда я была маленькой девочкой, — шепчет она, и слезы из ее глаз текут по щекам. — Всего один раз, и присутствие Дианы отпугнуло его. Я думала, это был сон, но он возвращался ко мне. Я заблокировала его в своих воспоминаниях, но теперь я все вспомнила. Это был Антон.

Ярость, которая рвалась на поверхность, взрывается. Я подскакиваю на ноги, отшвыривая от себя стул, и хватаю монитор. С яростным ревом запускаю его через всю комнату, и он разбивается о стену. Звук приятный, но у моей ярости нет никакой надежды на то, что она утихнет. Спокойный, собранный мужчина испарился. За ним следует зверь — чудовище, готовое обрушить адский дождь на эту землю.

Открыв шкафчик в задней части кабинета, я достаю свой нож для ловли рыбы на крючок и моток веревки.

Кто-то скоро умрет.

— Влад, — зовет меня вслед Ирина. — Влад!

Я не могу слушать. Не могу остановиться. Я схожу с ума. У меня голова идет кругом от того, что этот ублюдок прикасался к моей женщине, моей Ирине.

Грязный старик.

Мое лицо будет последним, что он увидит, когда я буду резать его на гребаные куски.

Я сталкиваюсь с Дианой и Вэном, когда выхожу из своего кабинета, как торнадо. Диана врезается в Вэна, и ему приходится ухватиться за нее, чтобы она не упала на пол.

— Влад? — спрашивает Диана, на ее лице написан страх.

Хорошо, сучка. Бойся. Чертовски бойся. Это дерьмо закончится сегодня вечером.

— Где Антон? — спросил я. Я рычу так грозно, что она бледнеет и начинает плакать.

— Влад, — умоляет она, и из ее глаз текут слезы предательства. Она знает. Она, блядь, знает, что натворила, и я это тоже знаю.

— Диана, — рявкаю я.

Она вздрагивает от моего тона.

— Я-я попросила его о-остаться в его комнате с-сегодня вечером, — заикается она, от рыдания ее тело дрожит.

Я поднимаюсь по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки за раз. Ирина и Диана бросаются в погоню, мое имя у них на устах, когда они зовут меня, но я быстрее их обеих.

Я пинком открываю дверь Антона, и он вскакивает со стула, на котором сидел.

— Что происходит? — спрашивает он, и в его глазах мелькает страх. Он знает. Он знает, что сегодня ночью его жизнь закончится.

Я сильно ударил его кулаком, наслаждаясь хрустом его челюсти. Его голова резко поворачивается в сторону, а затем он атакует. Но я тренировался всю свою жизнь и легко уворачиваюсь от его ударов. Быстрыми движениями, на которые он не успевает отреагировать, я обматываю веревку вокруг его шеи, выталкиваю в коридор и привязываю другой конец веревки к перилам.

— Влад! — Диана и Ирина вскрикивают в унисон.

Но уже слишком поздно. Я в тумане ярости, и ничто не может вывести меня из этого состояния. Я выхватываю нож и, набрав достаточную скорость, вонзаю его ему в пах, вонзая лезвие до самой рукояти.

— Нет! — Диана кричит, когда я провожу ножом по его животу, разрывая плоть, прорезая отверстие прямо до груди. Я отступаю назад, затем пинком перебрасываю его через перила.

Крики эхом отдаются вокруг меня и доносятся снизу. Громкий треск ломающейся шеи и шлепок внутренностей о каменный пол вызывают еще одну волну криков.

Диана бьет меня кулаками с неожиданной силой.

— Нет! Ты чудовище! О, боже, что ты наделал? — Она истерически рыдает, бьется и царапает меня когтями.

— Он был животным, — рычу я, отталкивая ее руки от себя.

— Я люблю его! — кричит она, ее рыдания прерываются.

Я хватаю ее за запястья и тащу в ее комнату.

— Любила его. Ты любила его, Диана. Но ты не можешь любить его сейчас, потому что он мертв. А теперь собирай свое барахло и убирайся к черту из моего дома, — рычу я. Я хлопаю дверью, оставляя ее собирать вещи.

Ее рыдания рикошетом отражаются от стен по другую сторону двери.

Вениамин присоединился к Ирине, и оба смотрят вниз на раскачивающегося Антона. Я должен был насладиться этим убийством, дать ему возможность дышать в течение нескольких дней, избавить его от его гнилого члена, затем от его пальцев, ладоней, языка.

— Ты причинил ей боль? — спрашивает Вениамин, поглядывая на дверь Дианы.

Я тоже не могу смириться с этим дерьмом, исходящим от него.

— Ты тоже трахаешь ее? — рявкаю я, отталкивая его от себя.

Он замахивается и попадает мне в челюсть. От удара моя голова поворачивается в сторону, и я смеюсь. Смех реальный и исходит из глубины души. Я сплевываю кровь и шиплю ему в ответ:

— Это было твоей ошибкой, друг.

Я налетел на него, прижавшись плечом к его груди. Мы боремся, врезаясь в стены и сбивая картины на пол. Удар по его лицу, удар по моему.

— Прекратите это! Прекрати, Влад, черт бы тебя побрал! — Ирина кричит, пытаясь разнять нас.

Вэну удается оттащить меня от себя, и я падаю прямо на Ирину. Я чувствую ее, своим телом сталкиваясь с ней, и ее ноги подкашиваются. Она отшатывается от меня. Я протягиваю руку, чтобы схватить ее, но хватаю только воздух.

Глухие удары, с которыми она падает с лестницы, останавливают мое сердце.

Мы с Вэном бросаемся ей на помощь, но она оказывается внизу прежде, чем мы успеваем до нее добраться, приземляясь в лужу крови и внутренностей Антона.

Мой отец и Вас стоят у подножия лестницы и свирепо смотрят на меня снизу вверх.

Прежде чем я успеваю подойти к ней, Вас подхватывает Ирину на руки. Она шевелится и смотрит на меня во все глаза. Кровь покрывает ее кожу и пропитывает платье. В ее глазах боль.