Влада. Перекресток смерти
Шрифт:
В общем-то ничего странного в самом домовом не было, если бы не одно обстоятельство: Диня имел обыкновение появляться только в те моменты, когда на горизонте светило улучшение собственного домового благополучия. Уж что-что, а держать нос по ветру он умел. Только вот сейчас нос домового его катастрофически подвел.
– Да меня вообще убило нежитью, насмерть убило! – причитал Диня. – У меня же пульс, как у трупа!
– Ливченко, не ори. Что тут вообще происходит? – Влада проводила взглядом бабку со шваброй и телефоном, которая с воплями носилась мимо кухни.
– Смотря где, – огрызнулся домовой. – В этой конкретной
– Спрашиваю. Как твои дела, Ливченко?
– Мои дела офигенно, просто жесть! – с истерикой в голосе выкрикнул Диня, раздуваясь, как индюк. – Сначала меня втаскивают в свиту невесты Темнейшего, а потом эта невеста срывает бал и кидает всех! А теперь, знаешь, что теперь?
И его понесло. Захлебываясь от возмущения, он кричал, вываливая на Владу все домовые слухи, какие только знал.
– Стена… охранная стена вокруг Питера стояла… – Диня обвел кухню руками. – Во-от стопудовая была защита города, все говорили – стена!!! И что теперь?! Рухнула стена, древних по кругу носит в янве… Шторм их носит, как в водовороте, как в воронке! Как бал сорвался, так все и началось! Мой дядька говорит – бежать надо… А куда?!
– Бежать из Питера? – уточнила Влада.
– Лучше из тайного мира бежать, на Луну! – не успокаивался домовой. – Так дядька мой сказал. А куда мы побежим, мы только-только обустроились. Наши места, наши зловоротни сразу же московские займут! А все ты виновата…
– А Егор Бертилов? Что слышно про него?
Этот вопрос вызвал у Дин и шквал плевков и визга.
– Тролль этот чокнутый, который напал на Темнейшего после бала?! – заверещал он. – В порядке твой тролль, лучше всех нас! Никто его поймать не может. Как сказал мой дядька, устроил зеленое свинство, занял целый парк в городе…
– Совершенно верно, в этом городе вообще порядка нет! – вдруг притопав в кухню, басом загрохотала старуха. – Собаки соседские врываются в квартиру, марлей все опутывают… А вы «Невские зори»? – резко вскинулась она, впервые заметив Владу. – Если «Невские зори», так убирайте, а не сидите тут без дела! Денег не получите, пока не увижу результат уборки, и нечего торговаться! Я вот сейчас вашему начальству позвоню…
Все-таки причуды дневного права в сознании людей – странная штука. Пауки стали собаками, их паутина – марлей злобных соседей, а сама Влада – уборщицей, которая невесть откуда вдруг появилась в квартире.
– Вы – родня Даши Ивлевой? – уточнила Влада, озаренная внезапной догадкой. Уж очень знакомые нотки мелькали в голосе этого монстра, который бегал по квартире и строил планы порабощения мира.
– Родня?! Я ее бабушка родная, Раиса Петровна! И я роднее ей бестолковой матери! – яростно выдохнула старуха, не став интересоваться, откуда таинственной уборщице знакомо имя Даши. – Если мать занимается своим паршивым бизнесом, и ей нет дела до дочери! Дочь катится по наклонной плоскости! Дарья бледная как смерть, худющая! Бегает за этим ужасным парнем, бросила институт, ушла из дома! У меня есть в Твери влияние, и я требую…
Громогласно требовать Раиса Петровна умела. В требования входили: немедленная отправка в ад всех «ужасных парней в кожаных куртках», соседей с собаками, возвращение блудной Даши и получение ею не меньше десятка красных дипломов, а также подробный отчет обо всем, что Дашу привело к жизни такой.
– Мне в мои годы приходится все брать в свои руки, бросать дом и хозяйство, трястись на поезде и разыскивать в этом вашем Петербурге свою внучку! – продолжала орать старуха. – Меня на вокзале встречает какой-то Герман. Что за имя?! И что за машина – ужас! Черная как смоль! Везет сюда и говорит: вот Дашина какая-то «сковородня»! Какая еще «сковородня»?
Спустя пару часов Влада наконец-то поняла, что произошло с квартирой Янчеса Славыча и почему домовой с сарказмом обозвал его «уютной семейной атмосферой».
Янчес, добрая летучая душа которого презирала все земное, взял да и отдал свое любимое родовое гнездо старому другу, Алексу Муранову. Широкий жест был ради спасения любви и сохранения спокойствия Алекса, чья девушка в понимании многих – самое большое зло, которое могло достаться вампиру. Дворцы Мурановых, почести, домовые лакеи и балы – все это незаконной вампирше было недоступно, но Алекс напрасно надеялся, что Дашу Ивлеву устроит просторная квартира в самом начале Невского проспекта. Как догадалась Влада, капризная вампирша не появилась здесь ни разу. Последней отчаянной попыткой было вызвать из Твери и привезти сюда хоть кого-то из ивлевской родни с целью создания для Даши уютной семейной атмосферы.
В одной из комнат просматривалось начало ремонта – Алекс успел там поклеить обои и поставить новую мебель. Было много новых вещей в полиэтиленовых пакетах, которые так никто и не разобрал. Все валялось в одной куче: шампуни, колготки, одежда, даже помада всех цветов, будто все покупалось в спешке и наугад.
Было в этом что-то печальное и трогательное. Влада представила, как Алекс носился по магазину, сгребая в корзинку все, что, по его мнению, могло пригодиться его девушке в новом жилище. Шампуни, косметика, книги, одежда и обувь, даже новенький ноутбук в нераскрытой еще упаковке. Только все это Дашуле так и не понадобилось…
К ночи кипучая энергия Дашиной бабушки не затихла, а направилась в другое русло. В два часа она начала трезвонить всем Дашиным московским подругам, их родителям и знакомым, чтобы потребовать от них объяснений происходящего. Каждому она рассказывала подробно, какой Даша была хорошей девочкой в детстве, и как ужасный парень сбил ее с пути.
Сварливый бас Раисы Петровны, конечно, не убивал наповал, как кикиморский квизг, но действовал на нервы хуже пения вурдалаков или соседского перфоратора. Влада почти оглохла, но воздействовать на кошмарное существо как энерговампир опасалась, боясь навредить. Оставалось только ждать, когда чудовище само утихнет, придя к выводу, что Ивлевой было в кого уродиться такой невыносимой.
В три часа ночи Раиса Петровна дозвонилась до ректора брошенного Дашей института и ушла орать на лестничную площадку, дающую отличную акустику и звук.
Владе же сейчас хотелось одного: добраться до ванной, отмыться от липкой паутины и подумать обо всем в тишине.
Ванная комната в валькерской квартирке была вполне сносной, хотя кафельная плитка осталась там только как воспоминание – в очень редких местах, а следы грязно-коричневого клея крест-накрест пестрели по крашеным стенам. Зато чугунной ванне все беды оказались нипочем, а кран был на месте, и в нем обитала горячая вода.