Владелец элитного клуба
Шрифт:
Теперь я вообще в шоке от услышанного.
– Знаешь, что я сделал?
– перекатившись на бок, спрашивает меня Костя - глаза озорные, хотя в глубине их боль.
– Знаешь?
– Послал её нахрен?
– взволнованно предполагаю я.
– Нет, - он с улыбкой качает головой.
– Я её выебал. Прямо там. Схватил за шею, развернул к себе задницей, наклонил и вытрахал так, что она едва не потеряла сознание от оргазма. Прямо на пляже. У всех на виду. Она сопротивлялась поначалу, но так, знаешь, будто для вида. А когда орала от оргазма, рядом с нами ещё две пары занялись сексом, - он усмехается.
–
– Что?
– осторожно и испуганно спрашиваю я.
– Власть. Я впервые с ней чувствовал власть. Я понял, что сильнее её. И это меня успокоило. Её борьба за власть прекратилась ровно тогда. Она лежала без сил и дёргалась от оргазма, которым я её уделал. И плевать мне было уже на то, что она говорила до этого. На эти "измены-не измены". Плевать. Я знал, что выебал её так, что она поняла - никто так не сможет. Хоть смени сотню-две партнёров. Всё равно будет щемящее душу чувство пустоты. А знаешь, что я понял, когда ушёл?
– Что?
– сглотнув, снова спрашиваю я.
– Что ревность украшает секс, делает его более значимым и ярким, будоражит так, что трясутся пальцы, но... она уродует отношения. А любовь - она ведь в сердце, и она неподвластна провокациям. Ей они и не нужны. Это в сексе заводит. А в любви надо знать только одно. Ты - моя. Я - твой. И нет ничего иного. Вот так. И никакой грёбаный штамп в паспорте этого не даст. Ты либо чувствуешь так, либо нет.
Сижу на песке будто оглушённая. Пытаюсь переварить сказанное. Но получается плохо. Я вообще не ожидала услышать от него подобное. Он казался мне прожжённым циничным плейбоем, а оказалось, что он чувствителен и раним. Оказалось, что в нём человеческого и искреннего больше, чем я, до перелёта сюда, отмерила ему при самом лучшем раскладе
– Вот тогда, - щуря глаза от солнца, продолжает он, - в тот день, я её и отпустил. Она хотела, чтобы я вытрахал её напоследок. Я так и сделал. Но на моих условиях. И с тех пор не проникался ни одной женщиной.
– Тода ты и решил создать Клуб?
– Да. Подумал о том, что всем отношениям, которые так или иначе ведут к влюблённости и любви, имеет смысл давать шанс прерваться на самом ярком, на том, что западает в душу И двух дней для этого обычно вполне достаточно. Если люди захотят продолжить и обжечься - это их право. Но по изначальным условиям - ровно два дня. И долгое время это работало и со мной. Пока я не встретил твою сестру...
Глава 18. "Тайное место, красота заката и рассказ об отношениях с Женькой"
Отчего-то именно упоминание Женьки резко заставляет меня испытать дискомфорт. Что-то очень похожее на резко и остро возникшее чувство ревности, но теперь я уже не уверена, что эта она. Скорее, я просто осознаю, что сестра - настоящая,
Заставляю себя взглянуть в его тёмные глаза, в которых вижу своё отражение.
– Ты в неё влюбился, да?
– тихо спрашиваю я, и тут же невольно опускаю взгляд.
Наверное, боюсь ответа. Хотя и знаю его.
Он усмехается, встаёт и отряхивает песок с колен. Выпрямляется, и смеющимися глазами смотрит на меня. Замираю.
– В неё сложно не влюбиться, - говорит он, протягивает мне руку, и я хватаюсь за неё.
– Но я смог, - он тут же переводит тему.
– Хочешь, покажу тебе одно место, которое очень люблю? Я там часто тусуюсь, когда на острове один.
– Ты бываешь здесь?
– поднимаясь, изумлённо спрашиваю я.
Он снова усмехается.
– Да, и часто. Хотя реже, чем изначально планировал. Я тут типа медитирую. Причём постоянно. Наполняюсь спокойствием, верой в себя и пониманием того, что то, чего я уже доcтиг - охуенно. А впереди только новые высоты. И не обязательно в бизнесе.
Мы поднимаемся на небольшой холм, и я смотрю на белые и фиолетовые цветы, которые тихонько покачиваются на ветру. Оглядываюсь. Море полно блестящих, слепящих глаза, желтоватых солнечных бликов. Маленькие волны тихонько покачиваются на этой тёмно-синей равнине. А солнце между тем уже стремится к горизонту, и приобрело золотисто-медный оттенок.
– Вечереет, - тихонько говорю я.
– Да, - кивает Костя, стоя на холме и глядя на меня.
Он снова протягивает мне руку и, схватившись за неё, я поднимаюсь на холм.
– Здесь быстро и темнеет и светает, - говорит он.
– Причём и закаты и рассветы - потрясающе прекрасны.
– А куда мы теперь?
Он указывает рукой на другую часть острова, туда, где, как он говорил, скалы.
– Туда. Это меньше километра, так что, думаю, мы не устанем.
Потом кивает на электросамокаты, припаркованные у лежащего в траве замшелого ствола поваленного дерева.
– Оставим их здесь пока. Хочется пешком пройтись. Если ты не против, конечно.
– Не против, - поспешно мотаю головой я.
– Наоборот, очень даже "за"!
– Тоже любишь ходить пешком?
– его глаза снова смеются. И снова никакой боли в их глубине.
– Да, - киваю я.
– Классно, - одобряет он.
– Ну, тогда потопали.
Спустя минут семь, может десять, после неспешной прогулки между низин, полных травы, и холмов, покрытых деревьями, мы поднимаемся на высокий берег и выходим на полняку, которая резко обрывается вниз. Море внизу тихо плещется вовсю. И здесь в ушах тихонько шумит ветер. А ещё над морем летает пара крупных чаек.
Костя подходит к краю обрывистого берега и я иду за ним, но останавливаюсь в метрах полутора от обрыва. Высота - метров тридцать, не меньше... Аж дух захватывает.
– Красиво?
– обернувшись ко мне, с гордостью спрашивает Костя.
– Очень...
– тихо говорю я.
– Только мне немножко стрёмно... Я высоты боюсь.
– Это не беда, - машет рукой он.
– Мы ещё не пришли. Мы сейчас как раз спустимся к воде. Смотри!
– он указывает рукой влево и вниз.
– Видишь? Скалистый берег образует выступ, плавно уходящий в море. И там, на его краешке высота камня почти равна высоте спокойного моря. Чу-у-уть выше. И когда там стоишь, на этом самом краешке, впечатление, будто... Впрочем, пойдём, сейчас сама поймёшь, о чём я.