Владеющий
Шрифт:
«Вожак – мой», – показал жестами своим воинам Милонег. «Подпустить их поближе насколько возможно, пока не поймут, что лагеря их уже нет, и стрелять точнее,» – подумал десятник, – «а потом конная атака.»
– Эй, Йонас, Гриня, дрыхните что ли? – вожак заподозрил что-то неладное.
«Саженей сорок до них,» – подумал Милонег, натянул тетиву, глянув в обе стороны на своих бойцов, – «Пора, хоть и далековато.»
Стрела рванулась навстречу к цели. Вожак успел заметить её на подлёте и стал разворачивать коня вправо, чтобы заслониться щитом, висевшим за левым плечом. Немного не успел – пропоров кольчугу чуть ниже наплечника, наконечник глубоко вошёл под ключицу. Тут же полетели стрелы остальных дружинников, но фактор внезапности
Милонег поднял с земли трофейное копьё и махнул рукой своим засадным бойцам, те пришпорили коней, мигом оказавшись рядом. Четверо стрелков вскочили в сёдла пригнанных лошадей, и отряд в полном составе пошёл в атаку. Пока разгонялись, успели выстрелить по разу – ещё один конь завалился набок от пробившей череп стрелы. Поверженный разбойник судорожно пытался вытащить свою ногу из-под придавившей его лошади. Десятник, с копьём наперевес, нёсся на вожака, пытавшегося организовать оборону. Стрела, торчавшая из-под ключицы, не давала возможности татю удерживать щит левой рукой, правой он поднял вверх палицу, выжидая момент для удара. Сознание Милонега, как бывало не раз, переключилось в режим «всё под контролем» – течение времени субъективно замедляется, но скорость движений не падает. Подняв чуть выше щит, на случай отражения удара палицей, Милонег быстро перенаправил остриё копья с верха груди в живот обороняющемуся – удар, глухой звук, как будто шлёпнули ладонью по замешенной гончаром глине… наконечник проходит сквозь кольцо кольчуги, разрывая его и устремляясь глубже в тело. Как в замедленном кино, командир разведчиков видит палицу, начавшую уже движение ему навстречу, своё копьё, протыкающее живот главарю и, краем глаза, как сшиблись его парни с пришлыми. Через мгновение траектория движения палицы уже изменилась – поменяла направление на обратное, как и тело вожака. Выбитое из седла, оно устремилось к земле, унося с собой копьё, вывернутое из руки десятника. Выхватив из ножен меч, Милонег по крутой дуге развернул Буяна для повторной атаки. Мгновенно окинув поле боя взглядом, он с удовлетворением отметил, что все свои – в сёдлах. Главарь и ещё трое разбойников корчились на земле от боли, в агонии истекая кровью. Трое оставшихся, оценив ситуацию, решили бросить награбленное и, накинув на спину щиты, спасаться бегством. Четверо самых молодых дружинников, как гончие, рванули за ними в погоню. Милонег вложил меч в ножны и, выхватив из колчана лук, выстрелил вдогонку одному из беглецов. Тот уже успел выпустить стрелу, попав в голову коня Щена, от чего юнец полетел на землю, совершив двойной кувырок. Теперь же раненная в круп лошадь делала этого стрелка лёгкой добычей преследователей. Разъярённый Лось легко настиг лучника, обрушив на его голову увесистую палицу. Вместе с Лузгой и Левшой, он остановил побег и двух оставшихся разбойников.
– Жив, малец? – Милонег помог подняться Щену с земли.
– А что нам рыжим будет?
– Спина не сильно болит?
– Вообще не болит, Мил!
– Ну-ну, хорошо.
Тем временем подъехали трое из участвовавших в погоне, сопровождая пару лошадей, на сёдлах которых, перегнувшись пополам, лежали бывшие их владельцы.
– Везите их на опушку, к остальным, – промолвил десятник, – и этого заберите, кивнув на убийцу коня Щена.
В лесном лагере с убитых были сняты кольчуги, шлемы, кошели, брошено в кучу оружие, а тела сложены рядом с упокоенными ранее.
Милонег со Змеем прискакали к дому Илоны – довольно большой избе, с традиционной, кормящей и греющей сердцевиной – большой русской печью. На крыльце их поджидал пленённый ранее деревенский подросток, женщины же заперлись в избе.
– Звать-то тебя как?
– Митяй, – ответил паренёк Милонегу.
– Вот тебе лошадь, кажется деревенская ваша, скачи, собирай хозяев, мужиков сюда, на опушку, добро награбленное
– Я мигом, все дворы оповещу!
Глава 9
В деревне
Дверь избы приоткрылась, на пороге появилась печально-потерянная Илона. У Милонега сжалось сердце. Спрыгнув с коня, подошёл к ней, увлёк за собой за угол дома, обнял, прижавшись щекой к её щеке. Это был тот момент, когда молчаливые объятия красноречивее многих слов.
– Не задалось спокойным наше второе свидание. Ну да ничего, будут встречи ещё.
– Правда, будут? – Илона спросила больше глазами, нежели шёпотом…
– Будут, обязательно. А сейчас надо встречать деревенских, вон, они уже показались на дороге.
Дюжина селян на лошадях, с некоторым недоверием, подъехала к разведчикам, которые уже развязали узлы с награбленным для опознания.
– Убитых много? – спросил у старшего, по виду, крестьянина Милонег.
– Двое на дороге, двое в деревне пали. Пораненные есть. Четыре крайних двора пограблены, остальные успели защитить.
– Ну, ничего, они своё получили. Вон, под деревьями одиннадцать покойников. Решайте сами, что с ними делать – закапывать или сжечь. Лучше не трезвонить про нападение, мало ли, вдруг найдутся мстители за границей. Лошадей своих забирайте, награбленное хозяевам верните, кое-что из вооружения этих вахлаков отдадим вам, вон и полон подошёл – Милонег кивнул на освобождённых женщин.
– Спасибо, удальцы дружинные. Век вас помнить будем! Добро пожаловать к нам на постой, столы накроем, и ночлег под крышей будет.
– Быть по тому. Переночуем в вашей деревне.
Разведчики в сопровождении Митяя прибыли на двор большака – старшего по деревне.
Расседлали своих и трофейных коней, сняли доспехи, кольчуги, начали залечивать ушибы-порезы, полученные в двух последних схватках. Лось с Щеном занялись изготовлением импровизированного стола и лавок из жердей, лежавших на всякий случай во дворе. В избе уже опять растопили печь – готовилось угощение. К запаху недавно выпеченного хлеба добавился аромат варящейся в большом котле баранины. Хозяйка и её соседки несли и несли на стол из ледников свои заготовки – солёные грибы, рыбу, мочёные яблоки, варёные хмельные мёды…
– Лузга, что с рукой? – десятника насторожила её обездвиженность. – Да на месте она, Мил…но, кажись, переломлена.
– А ну покажи!
Предплечье Лузги распухло посередине и пальцы правой руки шевелились с трудом.
– Это во время погони отмахнулся палицей один, бродяга.
– Поехали со мной. – Милонег помог Лузге сесть на коня и, оседлав своего Буяна, да ещё взяв за повод одну из трофейных лошадей, они поскакали к дому Илоны. Услышав приближающийся топот копыт, Илона сама открыла дверь избы и вышла навстречу дружинникам.
– Говорят здесь живёт самая опытная знахарка в округе? – спросил, прищурившись, Милонег.
– Да…мама вернулась, сейчас поможет. Что с тобой?
– С дружком моим, кажется, рука сломана.
– Пусть заходит в избу.
– Лузга, давай-ка, просовывай тело в дверь.
– Ха-ха, уже начинаю!
Через мгновение за дверью послышался женский, довольно низкий голос
– Проходи, милок, показывай свою беду.
– Как зовут твою маму? – шёпотом спросил Милонег Илону.
– Анна.
– Анна, подлечи его, – крикнул десятник ведунье через полуоткрытую дверь, – отплатим щедро!
– Она и без платы поможет, – промолвила Илона.
– Девочка моя, лишняя лошадь в хозяйстве всегда пригодится. Поедешь со мной к большаку на застолье?
– Поеду! Нечего деревенским девкам на тебя пялиться.
– Ха-ха, так ты и ревнивая ко всему, оказывается?
– Ревнивая – не ревнивая, а хату спалю, если что.
Хохотнув, парочка принялась целоваться и очень крепко обниматься. После нескольких поцелуев обозначился естественный перерыв.