Владеющий
Шрифт:
– А ну-ка, опробуй этого коня, – предложил Милонег. Илона с готовностью подошла к трофейному, погладила его по скуле и, с помощью десятника, вскочила в седло по-мужски, схватив в руки повод.
– Ооо, неплохо держишься в седле, Ведьмочка!
– Всегда хотела лошадьми управлять.
И действительно, конь чутко откликался на её управляющие действия.
– Вот сейчас и обкатаешь его, по пути до деревни.
Тем временем Лузга вышел из избы с рукой, туго примотанной к двум палочкам, и кислой миной на лице. Вскоре в дверном проёме показалась и мать Илоны –
– Руку ему поберечь надо, – сказала она десятнику, – треснула кость, покой нужен, для того чтобы срослась хорошо.
– Спасибо, Анна! Нагружать его работой не будем. Прими коня от нас, за лечение. Илона обкатать его хочет, отпустишь её с нами до деревни?
– Пусть прокатится, – после минутного раздумья ответила она, – Илонка, смотри, долго там не задерживайся!
Хозяйка была явно обрадована таким приобретением. Милонег помог Лузге и Илоне взобраться на коней, и троица неспешным шагом направилась к деревне.
Глава 10
Тризна
На дворе большака Кузьмы собралось чуть ли не всё население деревни. С приездом десятника со спутниками, все стали рассаживаться за столы. Во главе основного стола сели Милонег с Кузьмой. По правую руку от десятника – дружинники, кроме караульного Щена, по левую – деревенские мужики, дальше бабы, вперемешку с ребятнёй малой, молодёжь. Кузьма встал, поднял двумя руками деревянный ковш-братину, наполненный хмельным мёдом.
– Други, дружинные и селяне, помянем мужиков и парней наших павших! Пусть земля им будет пухом. Матерей всё равно не успокоить, вдовам и сиротам поможем, чем можем. Отхлебнув мёда, Кузьма передал ковш Милонегу.
– Отомстили мы за них. Неповадно уж будет через границу перебегать…– сделав пару больших глотков, десятник пустил ковш по кругу. Влад почувствовал вкус, услышал запах мёда, солений, баранины как наяву. Он слышал старорусскую речь и понимал каждое слово, что было и удивительно для него, и радостно. Видимо в подсознании хранилась память о языке, на котором говорил в прошлой жизни.
«Вот оно, моё прошлое, аж в груди защемило, так всё знакомо…»
В это же самое время у Милонега возникло странное ощущение, будто душа его как бы вышла из тела, будто он смотрит на него со стороны. Мотнув головой, он нашёл глазами пару таких дорогих ему серых глаз, и всё его мироощущение вернулось в нормальное русло. Илона держала двумя руками баранье рёбрышко, откусывая от него периодически мясо, и не спускала глаз с возлюбленного, повернувшись в его сторону вполоборота. После того, как ковш с мёдом прошёл по второму кругу, застолье стало ещё более раскрепощённым, голоса громче, общение совсем свойским.
– Кузьма Данилович, соседние деревни не грабили в последнее время? – спросил Милонег.
– Насколько знаю – нет, тихо было. И надо же такому случиться, именно в нашу нагрянули! А разбойников мы схоронили, рядом с лесом большую яму вырыли. Свои, обмытые лежат, под образами, завтра похороним на погосте.
Большак
– Хочу выпить за дружинных! Не дали татям уйти с полоном, да с добром нашим. И какие молодцы! Какой начальник у них! Одиннадцать врагов положили, а у самих все живы. Вот так, с умением, да с умной головой и надо земли наши оборонять.
– Вы тоже не лыком шиты, оборонили свои дома. Не бросились наутёк, не позволили ватажникам разгуляться. Но если бы отряд их из опытных ратников состоял, малой кровью мы бы не обошлись, – ответил Милонег, и сделал ещё пару глотков хмельного напитка.
После некоторого затишья разговоры продолжились. Как обычно, в больших компаниях, возникло несколько очагов общения, гомон усиливался, часть людей покинули застолье – отправились по своим домам. Милонег встал из-за стола, приказал Лузге сменить Щена на посту и подсел к Илоне. Взгляды их встретились, теперь уже совсем близко, лицом к лицу.
– Вечереет, солнце опять окунулось в литовские леса, прям как пять дней назад. Я очень часто вспоминал тебя.
– А я тебя, да ты и сам об этом знаешь. Чувствовал ведь?
– Было такое. Хотя чувствование у ведьм более развито, – Милонег улыбнулся. – Смотри-ка, за нами усиленно наблюдают несколько пар девичьих глаз, не боишься сглаза?
– Сами пусть боятся! Если наглеть начнут, я спуску не дам!
– Ооо…можешь за себя постоять, при надобности.
– Да вот не смогла сегодня.
– Сегодня не всем повезло – после довольно длительной паузы промолвил Милонег. Его всё ещё раздирало чувство обиды на судьбу. – Защитники твои не сразу нашлись.
– Если бы вы не нашлись, вообще не представляю, что бы со мною было…
Его рука легла на её руку.
– И не представляй, теперь всё как надо. Ну что, поедем, провожу тебя до дома?
– Да, скоро уж спать будут все ложиться. Поехали.
– Хозяин нам баню истопить обещал. Сегодня кровь, и грязь, и пот, и следы дыхания смерти смыть с себя надо. Да и с душами убиенных пообщаться…
– Мама тоже банный день устроит сегодня. Как пообщаться?
– Поговорить. Рядом с огнём. Без злости. Отпустить и попросить, чтобы они отпустили. А потом водой смыть с себя ненужное.
По хорошо знакомой уже дороге парочка вскоре подъехала к дому Илоны. Баня действительно уже растапливалась, а вот собачьего лая не было слышно – убили Дружка ватажники этим утром.
– Кажется, отец с охоты вернулся.
– Может, завтра ещё сможем встретиться? А то следующий поход не раньше, чем через месяц будет, видимо.
Милонег соскочил с коня и подошёл, чтобы помочь спешиться Илоне, которая, перекинув одну ногу через седло, съехала в его объятия. Они прижались друг к другу и застыли, словно пытались растянуть время, оставшееся до расставания.
– Ты в Новгороде давно не была?
– Больше года уже. Может, этим летом поеду с родителем туда, на Торговую сторону. Там, на Славенском конце, родня отцова живёт.
– Передай через любого встречного дружинника, что ты в городе.
– Хорошо, передам…