Владигор
Шрифт:
— Хорош подарочек! — только и успел выкрикнуть Владигор, с ходу вклиниваясь в крысиную стаю.
Его меч быстро окрасился красно-коричневой кровью нечестивых бестий. По размерам и сообразительности не превосходившие ягненка, они были изворотливы, как змеи, и живучи, как волкодлаки. Требовалась изрядная ловкость, чтобы избежать их укусов. Но главную опасность представляли костяные «наконечники» хвостов, в зазубринах которых скрывался яд, вызывающий болотную лихорадку. А с ней не всякий человек мог справиться…
Вторжение новых воинов в бучу отчаянной схватки стало переломным моментом для всего
Бывший наместник Мизя выделялся среди черного воинства не только внушительными размерами и неискоренимой «привычкой» ходить на задних лапах, но и тем, что не принимал личного участия в битве, а лишь отдавал приказы, расположившись на большом валуне за спинами своих бойцовых крыс. Поэтому он вовремя (как ему казалось) сумел выбрать единственно возможный путь для бегства — к южному подножию утеса, где уже постепенно затухало травяное пожарище. Однако и здесь перед его крысиной мордой неожиданно блеснул острый клинок. Мизя с визгом отпрянул.
— Далеко собрался? — спросил издевательский голос. Крысиный вожак заискивающе поднял глаза на человека. Перед Мизей возвышался почти трехаршинный мужик, одним мечом преграждая дорогу, а другой занеся над его несчастной головой.
— Может, покалякаем? Или ты, сукин сын, запамятовал обо мне?
Мизя судорожно пытался привести обрывки своих мыслей в порядок, дабы найти нужные слова в оправдание. Да, конечно, это тот самый мерзавец, которого он приказал прилюдно пытать и казнить три года назад — за непотребные речи и дерзкое поведение. Бунтарю удалось сбежать прямо с плахи, прихватив с собой десяток молодых смердов… Триглав всемогущий, где же ты?! Спаси от гнева этой голытьбы!..
— Ага, вспомнил, — удовлетворенно кивнул мужик. — Ладно, я не столь кровожаден, Мизя. Я тебя сразу порешу. Передавай привет Переплуту!..
С этими словами Третьяк резким взмахом рассек тело гадины от загривка до хвоста.
Запоздалый окрик Владигора уже ничего не мог изменить. Располовиненный Мизя вдруг превратился в зеленовато-лиловый столб дыма, который быстро обволок Третьяка и… и оба исчезли, словно легкое облачко под порывом холодного ветра.
К счастью, Владигор не растерялся. Оставалась только одна возможность вызволить сотника из смертельной ловушки… Он вскинул к небу левую руку;
— Перун-покровитель, к тебе взываю — спаси собрата!
И небо разверзлось над утесом. Яркие звезды, проступив на мрачном полотнище, пронзили голубыми лучами дымную пелену над полем битвы. Аметистовый перстень, вспыхнув вторым солнцем на безымянном пальце его руки, на несколько мгновений ослепил всех, кто находился поблизости. Чуть заколебалась земля под ногами, но никого испугать не успела, ибо тут же воины услышали голос Третьяка:
— Ребята, я живой али как?
Богатырь вновь стоял перед ними, живей живого, даже моложе, как им показалось, чем был до своего недолгого исчезновения. Он недоверчиво ощупал себя, огляделся по сторонам.
— Ну, братцы… Ничего не скажу, кроме одного — не дай вам боги испытать подобное.
Бессильно
— Где гады?! Бейте их! Никто не должен уйти!..
Тараска, его оруженосец, быстро подбежал к сотнику, дернул за разорванный рукав и постарался успокоить:
— Всех пришибли, всех!..
Вложив меч в ножны, Владигор посмотрел на усталых, израненных воинов и громко сказал:
— Вы молодцы, ребята, славно рубились. Спасибо вам… Однако главное еще впереди.
Он улыбнулся Третьяку, который постепенно приходил в себя.
— Ну, считай, что заново сегодня родился. Только запомни на будущее — с колдовскими прихвостнями обычный меч далеко не всегда может справиться.
— Я теперь, князь, на всю жизнь должник твой. Ты мне ее, вторую-то, подарил нынче…
— Не я — Перун, его и благодари.
Владигор подошел к северному краю утеса. С его вершины открывалась красота воистину волшебная: внизу бесновалась в каменьях Лебяжьего порога неукротимая Звонка, правее недвижной громадой застыл проклятый Заморочный лес, а прямо перед княжичем, почти невидимая в густой и высокой траве, вилась узенькой полоской дорога в стольный город Ладор.
«Где-то поблизости давным-давно, — подумал княжич, — начиналась моя дорога… По ней до сих пор иду или, может, свернул на другую? Верный ли путь избрал? И узнаю ли когда-нибудь свое предназначение на этой земле? Кто я и зачем я?»
Он окинул взглядом дивный простор, раскинувшийся у ног, вдохнул полной грудью пьянящий воздух Синегорья и юношеским, ломким от волнения голосом произнес:
— Ладор впереди, братья. Вперед, на Ладор!
3. На разных берегах
Арес был в смятении. Он не знал, на кого выплеснуть злобу, с кого содрать шкуру. Не понимал, кто виноват в случившемся. Даже не до конца (и со страхом признался себе в этом!) мог оценить происходящее. Короче говоря, он полностью утратил чувство реальности. А для колдуна что может быть хуже?
По всем колдовским канонам, это всегда означало одно — близость поражения в битве. Тем более когда битва велась с противником, владеющим определенными зачатками магического искусства. Владигор, безусловно, относился именно к таковым. Пройдя через Заморочный лес (что для смертного вообще невозможно!), укрывшись на три года в Белом Замке, затем подчинив себе сотни голодранцев и с их помощью овладев надежнейшей крепостью в нескольких днях пути от Ладора, он кем должен теперь считаться? Такое лишь магу по силам или хотя бы его подмастерью.
С другой стороны, мальчишка действует не по-чародейски, без магических выкрутасов, которые Арес готов был встретить всей мощью своего мастерства. Лихость его — человеческая. Значит, нельзя и ответить толком! Или…
Уже не раз Черный колдун нарушал Великий Запрет, не позволяющий магам любого цвета напрямую вмешиваться в дела человеческие. Но, как говорят эти нелепые создания, снявши голову, по волосам не плачут. Продав душу Триглаву, посвятив себя Черному Возрождению, куда денешься?! Служи — награжден будешь, отвернешься от Владыки — жди ужасного и бесконечного. Так нужно ли волноваться из-за мелюзги, называемой человеками?