Владимир Путин
Шрифт:
В. Путин вернулся в Москву в понедельник 24 сентября. Здесь он провел важную встречу с лидерами думских фракций. Путин хотел выслушать всех — и демократов, и либерал-демократов, и коммунистов, и сторонников партий «Единство» и «Отечество». Лишь после беседы с ведущими политиками президент выступил с большим телевизионным обращением к гражданам России, в котором он сформулировал пять основных принципов политики нашей страны в новой международной ситуации. Решения, о которых объявил Путин, несомненно, самые важные из всех, которые он принимал за время своего президентства. Это не означало разрыв с прежней политикой России. Напротив, они логически вытекали из всего того, что В. Путин делал с тех пор, как он возглавил в августе 1999 года правительство России и начал проводить активную антитеррористическую операцию на Северном Кавказе. Да, Путин безоговорочно поддержал действия и решения США. Но и Америка, и Англия своими действиями объективно поддержали действия и политику России, хотя об этом публично не заявляли ни Джордж Буш, ни Тони Блэр.
«Россия, — сказал Владимир Путин, — готова предоставить Соединенным Штатам всю информацию о базах подготовки боевиков и террористов, которой располагают российские специальные службы. Россия готова к активному и разностороннему сотрудничеству по линии спецслужб. Россия готова предоставить свое воздушное пространство для пролета самолетов с гуманитарными грузами в район проведения антитеррористической операции. Россия согласовала позиции со своими союзниками из числа Центрально-азиатских государств. Они разделяют позиции России, но не исключают для себя возможности предоставления своих аэродромов. Россия также готова, если это потребуется, принять участие в международных операциях поисково-спасательного характера. Россия расширит сотрудничество с международно признанным правительством Афганистана во главе с господином Раббани и окажет его вооруженным силам дополнительную помощь в форме поставок вооружений и боевой техники».
Перечислив эти пять принципиальных решений, В. Путин заметил, что «возможны и другие, более глубокие формы сотрудничества России с участниками антитеррористической операции».
Телеобращение В. Путина вызвало много положительных откликов ведущих западных политиков. «Мы очень довольны тем ответом, который нам дали русские, — заявил государственный секретарь США К. Пауэлл. — Их помощь может быть очень полезной — в той степени, в какой она ослабит режим “Талибана” и усилит нейтрализацию Усамы бен Ладена и его сообщников из “Аль-Каиды”». «Я не помню более содержательного заявления какого-либо российского представителя, сделанного к тому же в столь сложной ситуации. Это выступление им очень продумано, и его очень хорошо приняла Америка», — отметил Ричард Армитейдж, один из заместителей Пауэлла. Генеральный секретарь НАТО Джордж Робертсон сказал: «Еще две недели назад никто не мог бы предположить, что мировая система безопасности изменится столь кардинально. Сегодня мы наблюдаем побочный эффект случившегося: НАТО и Россия стали гораздо ближе друг к другу. Сегодня у Запада и России есть общее дело, которого не было еще две недели назад. Они (русские) знают, что мы не планируем экспансию в Центральную Азию».
Газеты были откровеннее политиков и пытались вычислить ту цену, которую Россия захочет получить за свою поддержку усилий США и Запада. Речь шла при этом о поддержке планов вступления России во Всемирную торговую организацию (ВТО), об отказе Запада от расширения НАТО на Восток, об откладывании планов по созданию американского национального ПРО, о реструктуризации части российских долгов. Америка должна, по мнению ряда газет, отказаться от дискриминационных законов в сфере российско-американской торговли и от претензий по лендлизу времен Второй мировой войны. Естественно также, что Запад должен изменить свою негативную позицию по поводу политики России в Чечне, признав, что здесь также проходит один из фронтов борьбы с международным терроризмом.
А российские газеты сообщали, что в России и других государствах СНГ начали формироваться на добровольных основаниях группы из ветеранов-афганцев, которые готовы поделиться своим опытом с группами американского спецназа. Такое сотрудничество могло бы уберечь американцев от многих ошибок и лишних жертв.
Еще летом и осенью 2000 года Владимира Путина встречали в странах Западной Европы с интересом и вниманием. Но теперь, осенью 2001 года, внимание и интерес к Президенту России возросли многократно. На этот раз у западных стран имелось больше проблем, чем у России, которая превращалась для них в желанного и опытного партнера. Разумеется, Россия и теперь нуждалась в экономической поддержке Запада. Но еще более важной темой бесед становилась поддержка военных и политических усилий Запада со стороны России. Это создавало иную атмосферу на переговорах, и Владимир Путин умело и тактично ее использовал. Хотя российский президент не подписал в эти дни ни одного формального соглашения, его визит в ФРГ 25–27 сентября был самым успешным за всю историю наших отношений в последние десять лет.
Первый день государственного визита Президента РФ в Германию был посвящен общеполитическим проблемам, и центральным событием этого дня стала 30-минутная речь В. Путина в бундестаге, которую он произнес на хорошем немецком языке. Выступление Путина выглядело не только спокойным, содержательным и дипломатичным, но определенным и многозначительным. По свидетельству людей из его окружения, Путин начал готовить эту речь еще в Сочи, за неделю до приезда в Берлин, причем большую часть текста он написал сам, на немецком языке.
Речь В. Путина пятнадцать раз прерывалась аплодисментами парламентариев и была очень высоко оценена в немецкой печати. «Выступление российского президента перед бундестагом, — говорилось в газете “Генераль анцайгер”, — было беспрецедентным не столько потому, что впервые на трибуну бундестага поднялся российский лидер, сколько в силу избранного Путиным стиля. Глава российского государства обратился к немецким парламентариям со словами “дорогие друзья”, то есть как к партнерам и друзьям. Подобное выражение, которое слетело с уст руководителя государства, потерявшего 20 миллионов человек в огне Второй мировой войны, еще пару лет назад было бы просто немыслимым. Это вселяет надежду, что “новая страница в истории” Германии и России, о которой говорил Путин, действительно будет открыта и, более того, наполнена реальным содержанием» [227] .
227
General-Anzeiger. 2001. 27 сентября.
Газета «Берлинер цайтунг» писала: «Новый повелитель Кремля выступил в Германии с речью, которая включала все: признание в любви Германии и представление России в качестве миролюбивой и дружественной европейской державы. Владимир Путин пошел гораздо дальше того, чего от него ожидали депутаты, предложив сформировать принципиально новую архитектуру безопасности. Мировому содружеству следует противодействовать новым угрозам в лице терроризма, контрабанды наркотиков и распространения оружия массового поражения. Россия хочет на деле стать европейской державой. Под силу ли окажется российскому лидеру убедить в этом собственные структуры безопасности и военных, пока не ясно. В любом случае ситуация в мире после 11 сентября побуждает нас всерьез отнестись к российскому предложению о равноправном сотрудничестве» [228] . Но еще ближе к истине была газета «Берлинер моргенпост», в которой говорилось: «Путин виртуозно использует ситуацию, возникшую в связи с терактами в США. Он утверждает Россию в качестве полноправного участника мировой политики, мнение которой не на словах, а на деле учитывалось бы США и ЕС. Более подходящий момент найти для этого трудно: именно сейчас Запад как никогда нуждается в России и наиболее восприимчив к ее требованиям. Под аплодисменты, которых давно в таком объеме не слышали стены рейхстага, Путин призвал своих коллег перестать бояться называть вещи своими именами, осознать, что злодеяния не могут служить достижению политических целей, как бы благородно эти цели ни выглядели, и научиться подлинному партнерству, дающему России возможность участвовать в процессе подготовки и принятия решений» [229] .
228
Die Berliner Zeitung. 2001. 27 сентября.
229
Die Berliner Morgenpost. 2001. 27 сентября.
Для германских политиков, да и для всего самосознания немцев как нации, были очень важны слова В. Путина о том, что Германия напрасно наложила на себя обет излишней скромности, что нельзя вечно держать на своих плечах историческую вину и отказываться от более заметной роли в международных делах. Эти же слова можно было отнести и к России, и в Германии это поняли. «Путин взял Берлин штурмом», — писала одна из немецких газет.
Второй день визита В. Путина в ФРГ был посвящен главным образом проблемам экономического сотрудничества Германии и России. В этот же день утром Владимир Путин встречался и беседовал с премьером Италии Сильвио Берлускони — по просьбе итальянской стороны. Затем «в режиме свободного обмена мнениями» он беседовал с главными редакторами пятнадцати ведущих германских СМИ. Остальная часть дня прошла в Дюссельдорфе и Эссене в беседах с представителями деловых кругов Германии.
Третий день пребывания в ФРГ Владимир Владимирович Путин провел в столице Саксонии Дрездене, где он в 1980-е годы жил и работал в советской разведке. При встрече с премьер-министром Саксонии В. Путин сказал, что он прожил в свое время в ГДР пять лет, и у него не осталось «ни одного негативного воспоминания» о ГДР и о всей Германии. Путин специально отметил проблему восстановления разрушенных после распада СССР и объединения Германии тесных связей российского бизнеса с восточногерманскими предприятиями, которые и сегодня видят в России перспективного партнера. В самом конце визита, в результате которого, по свидетельству одной из газет, «Путин пошел на риск и овладел сердцами немцев», российский президент специально отметил заслуги германского канцлера Герхарда Шредера, который «в своей серьезной политической манере, лишенной театральных эффектов, не только сохранил то положительное, что было, но и проявил достаточно политического мужества, чтобы развить их (отношения между нашими странами) дальше». И Г. Шредер с большим уважением высказывался о Путине. На всех германских политиков и на публику немалое впечатление произвел тот простой факт, что Путин говорил с ними по-немецки — «на языке Гете, Шиллера и Канта».