Владимир Высоцкий: козырь в тайной войне
Шрифт:
Оказывается, внизу во дворе узбеки готовили в большом казане плов. «Все вокруг суетились, — рассказал мне Володя, — а потом толстый узбек пришел и сказал „булды!“ Они схватили котел и куда-то потащили. Что это значит?»
Я объяснил ему, что «булды» — по-узбекски «хватит». Он запомнил. Обожал мои узбекские байки, просил, чтобы я их рассказывал. А потом уже и сам повторял их в компании…»
А вот еще одно воспоминание о тех же гастролях «Таганки» в Узбекистане — В. Смехова:
«Гастроли в Ташкенте, 1973 год. Играем «Доброго человека из Сезуана». На Высоцкого в роли Летчика из первого ряда смотрят двое — Иван Кожедуб и Алексей Микоян. Два друга, два генерала, оба в
Высоцкий — и Иван Никитович… Потрясающе. От их встреч и приятельства перепало всему коллективу театра. Легендарные летчики-командиры по просьбе Владимира дважды выбросили «таганский десант» в Самарканде, там в «засаде» ожидал нас экскурсовод, коллектив театра поводили, поизумляли архисказкой архитектуры Улугбека, Тимура, Шах-и-Зинды, Регистана, погрели на древнем солнышке и снова на волшебных крыльях перебросили в «тыл» гастролей, в город Ташкент. Кажется, Высоцкий тогда не услышал благодарности в свой адрес: все удачи, как и следует, брала на себя дирекция. Вроде бы она сама нас «десантировала», при чем тут эти трое летчиков — Кожедуб, Микоян и Высоцкий?
Хорошее совпадение в жизни и в театре: три летчика, то есть исполнители одной роли в первом, драгоценнейшем спектакле. Ужин в номере гостиницы «Ташкент». Наши В. Высоцкий, А. Васильев и временно узбекский «кинозвезда» Бимбулат Ватаев (этот актер в начале 70-х прославился ролью в таджикском фильме-эпосе «Рустам и Сухраб». — Ф. Р.). Чудесный вечер. За столом в узком кругу — трое «сыновей» и одна «мать» (мать Суна в «Добром человеке из Сезуана») Алла Демидова. Меня Ватаев избрал тамадой, ибо я когда-то был их старшекурсником. Студенчество смешалось с нынешним днем, вчерашнее поминается добрым юмором, речи, шутки, гримасы, передразнивания… в наш детский сад вошла соседка, дама из ГДР. «Их вилль шляффен!» («Я хочу спать!» — Ф. Р.) — повторила несколько раз гневно и жалобно. Мы извинились, но я объяснил, что тут историческая встреча — кстати, не без участия вашего Брехта, — присоединяйтесь, а шляффен, мол, будем дома, товарищ фрау, здесь надо шпацирен и веселиться…
Высоцкий, как и мы, любовался на Бибо Ватаева — громадного, ладного, красивого, талантливого «летчика» — пионера таганской первой весны… Узбекскому артисту осетинских кровей среди прочего преподан Высоцким «урок» среднеазиатской филологии… Володя очень смешно пародировал восточную речь, прибавляя к нашим словам различные «мбарамбам»: «Бибом-ба-рам-бам! Зрителбам-добрым-барам и вкусным-бам-гостеприимным-бам-барам-бам-вот…» Когда прощались с Ташкентом, после серьезных и благодарных слов я предложил шепотом Володе, и он отлично исполнил: заявил коллегам, что, слава Аллаху, наш гастроль-бамбарам прошел с большим узбехом! И от себя, конечно, добавил, к дружному хохоту собравшихся: «Мерси-боку-Ташкент-бам-барам-вот!»…»
Тем временем 26 сентября в Новокузнецке была поставлена финальная точка в скандальной истории по поводу гастролей Высоцкого в этом городе. Как мы помним, он гастролировал там с 3 по 8 февраля и дал 17 концертов, выступая по 4 раза в день. По этому поводу в «Советской культуре» была помещена критическая заметка, в которой Высоцкому предъявлялись претензии в халтуре (мол, о каком качестве может идти речь, когда артист дает в день столько концертов) и делячестве (мол, все это делалось только ради денег). После выхода в свет этой заметки в Новокузнецке началась проверка.
Она выявила, что Высоцкий продал сценарий музыкального спектакля «Драматическая песня», с которым выступал, драмтеатру за 1650 рублей. Помимо этого, он получил за 17 выступлений еще 841 рубль. В акте проверки об этом будет сказано следующее: «В сценарий, который Высоцкий продал театру, были включены песни, музыку к которым он написал в прошлые годы, и песни эти были проданы автором другим театрам Союза. Поэтому вторично их продать Новокузнецкому театру он не имел права. Так, например, музыка к песне „Последний парад“ продана Театру сатиры в городе Москве. На песню „Солдаты группы „Центр“, написанную В. Высоцким, авторское право продано Театру на Таганке в Москве. Песня „Братские могилы“ исполнялась в спектакле „Павшие и живые“, затем исполнялась в кинофильме „Я родом из детства“, а затем записана на грампластинку…“
Один экземпляр этого акта будет затем передан в следственные органы, дабы те завели на Высоцкого уголовное дело по факту незаконного присвоения денежных средств на сумму 2034 рубля 41 копейка. Это, конечно, не «хищение в особо крупных размерах» (таковое начиналось от 10 тысяч рублей, и за него грозило от 8 до 15 лет тюрьмы, а в особых случаях и расстрел), но тоже серьезное преступление. Однако уголовное дело на Высоцкого не заведут все по той же причине: «крышеватели» артиста не захотят портить ему жизнь. Тем более после его последней песни «Штормит весь вечер…», где он боится, что «сломает голову» и «надломит себе хребет». А именно этого его кураторы в верхах хотели меньше всего.
После Узбекистана «Таганка» передислоцировалась в Казахстан. Гастроли там начались 24 сентября. Причем настроение у Высоцкого прекрасное. Вот какие строки записал в своем дневнике в четверг, 27 сентября, В. Золотухин:
«Перед концертами нас завезли в бассейн, отличнейший. Выдали плавки. Хмельницкий гонялся в воде за Любимовым: „Не выйдете из воды сухим, если не уеду в Югославию“. А Высоцкий плавал с поднятой рукой: „Чур, первый на пост главного режиссера“.
Ночевали с Высоцким в одном номере.
На ужине наши молодые плясали вовсю, играл наш оркестр, и Володька пел отчаянно. Борька (актер «Таганки» Борис Галкин) цыганочку под пение Володи отмачивал лихо, ух, как здорово, аж слюньки текли у меня…»
В Алма-Ате Высоцкий дает несколько концертов: в Академии наук КазССР, Институте ядерной физики, Общевойсковом училище, НИИ стройорганизаций и других учреждениях. Именно в Казахстане Высоцкий впервые опробовал на широкой аудитории новую песню «Там у соседа…» («Смотрины»), посвященную Валерию Золотухину и писателю Борису Можаеву (автору «Живого»). Песня весьма саркастическая, по сути высмеивающая быт и нравы советской деревни (как это уже однажды делалось в 67-м — в «Письме» и «Ответе из деревни»).
В «Смотринах» Высоцкий описывает деревенскую свадьбу, которая превращается в массовую попойку и заканчивается тем, что все ее участники «все хорошее в себе доистребили». Наверное, были такие свадьбы в советских деревнях, но наверняка были и другие — без мордобития (когда «поймали жениха и долго били»), без приставаний к невесте («уже невесту тискали тайком») и т. д. Однако Высоцкому с его природным сарказмом нравится петь именно про первые свадьбы — есть где разгуляться буйной творческой фантазии. И затем посвящать эти песни своим деревенским друзьям.