Владимир Высоцкий: козырь в тайной войне
Шрифт:
13 июля он опять был свободен от съемок. Тот день стал последним съемочным днем в павильонах: теперь группе предстояла экспедиция в Красноярский край.
16 июля Высоцкий отыграл на сцене «Таганки» Керенского в «Десяти днях…» и три дня спустя отправился в экспедицию — на натурные съемки «Хозяина тайги». Они проходили в Сибири, в 300 километрах от Красноярска, в селе с дивным названием Выезжий Лог. Высоцкого и Золотухина пустила на постой местная жительница Анна Филипповна, у которой пустовал дом ее давно уехавшего в город сына.
Натурные съемки начались 18 июля, но без участия Высоцкого: в Хабайдаке снимали эпизод «конный двор в Переваловском» с участием
23 июля на съемочной площадке был выходной день.
Следующим утром начали снимать объекты «последний перекат» и «коса» с участием Высоцкого, Золотухина, Пырьевой и Кмита. Съемки длились с 7 утра до 8 вечера.
25 июля Высоцкий снова снимался в эпизоде «коса» (Николаев с пакетом, где находятся вещи из магазина, идет к своей палатке), а Золотухин — в «косе» (Сережкин разговаривает с Нюркой у бревен), а также в «таежной дороге» (Сережкин гонится по тайге за Николаевым и Нюркой, которые уходят по реке на лодке). На этом съемки с участием Высоцкого временно прекратились, и он взял небольшой тайм-аут. Однако без работы не сидел — он учился сплавлять лес по реке Мана и ловко скакать по плывущим бревнам, что было необходимо для будущих съемок. Надо отметить, что во всем этом он настропалился довольно быстро. Еще быстрее он сдружился с самими сплавщиками, а особенно с их бригадиром. Тот был рябой на лицо, что в итоге и подвигло Высоцкого обратиться к режиссеру с просьбой поменять имя своему герою. Назаров согласился. Так из Николаева герой Высоцкого был переименован в Ивана Рябого.
Вспоминает В. Шестерня (консультант фильма): «Я консультировал все действия Сережкина и Рябого. А вечерами был отдых. Высоцкий много пел. Мы собирались в поселке, так как в городке, где разместилась съемочная группа, не было света. Слух о Высоцком разнесся по всем леспромхозам, и в Выезжий Лог стали собираться люди из поселков, расположенных от нас за десять-пятнадцать километров. Приходили послушать Высоцкого. Приглашали его и других актеров к себе. Выступления проходили в сельских клубах. Причем бескорыстно, никаких билетов не продавалось. С Высоцким ездили Золотухин, мосфильмовский шофер Усов, исполнявший чечетку на руках.
Помню, когда Золотухин разучивал песню «Ой, мороз, мороз…», Высоцкий предложил спеть ее иначе, ближе к ткани фильма. Режиссеру этот вариант понравился, и в таком виде песня вошла в фильм. А вечерами мы трое — Высоцкий, Золотухин и я — устраивались на крылечке дома, где жили Валерий и Владимир, и пели полюбившуюся песню».
Как утверждают очевидцы, у Высоцкого и Пырьевой (как мы помним, она исполняла роль возлюбленной Рябого Нюры) во время съемок был роман. Лионелла была давней знакомой Высоцкого. Они познакомились еще в 1957 году, когда она, еще будучи Скирдой, а не Пырьевой, училась в ГИТИСе и жила в студенческом общежитии на Трифоновке, а Высоцкий жил напротив этого общежития на Первой Мещанской, возле Рижского вокзала. Вместе их свела общая студенческая компания, завсегдатаями которой они тогда были. Потом их пути-дороги разошлись. Но в «Хозяине тайги» они снова встретились. В Выезжем Логе их частенько видели целующимися и обнимающимися у всех на виду. А когда между ними произошла какая-то серьезная размолвка, то Пырьева якобы даже травилась таблетками. За ней из Красноярска специально прилетал вертолет.
Бытует версия, что на основе этого романа Высоцкий сочинил песню-шутку «Ой, где был я вчера», где есть такие строчки: «Молодая вдова пожалела меня и взяла к себе жить». Молодая вдова — это якобы Лионелла Пырьева, которая в феврале 68-го потеряла своего именитого мужа-режиссера Ивана Пырьева. Но эта версия ошибочна, поскольку песню эту Высоцкий написал весной 67-го, когда Лионелла еще не была вдовой.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
«ОХОТА НА ВОЛКОВ»
Лето 68-го для Высоцкого оказалось «трезвым». Как вспоминает все та же Л. Пырьева: «Сибирь, природа, деревня, далеко от Москвы. Да, вот то, что это было далеко от Москвы, так далеко от цивилизации, от глаз людских, могло размагнитить многих, хоть, казалось бы, тут мог быть и отдых для души, отвлеченной от „суеты городов“… Размагниченность, — значит, ничего не стоило и запить тем, кто этому подвержен. Многие так и „отдыхали“. Но не Володя. Он был тогда в каком-то ожесточении против пьянства. Он совсем не пил, даже когда хотелось согреться от холода, вечером, в дождь. Он стремился навсегда покончить с этим. И просто с возмущением ко всякой принимаемой кем-то рюмке водки относился, чем вызывал мое, в частности, глубокое восхищение, потому что я знала, сколько силы воли для этого надо было ему проявлять. И — что было уж совсем забавно — он свирепел и налетал как ураган на тех, кто принимал „ее, проклятую“!..
В то время он называл пьющих «эти алкоголики», убеждал очень всерьез, произносил ну просто пламенные речи против алкоголизма. И прямо как врач-профессионал находил убедительные аргументы против возлияний. И так было в продолжение всего съемочного периода в нашем Выезжем Логе…»
В мире искусства существует мнение, что под водочку всегда хорошо сочиняется. И правда, есть много примеров такого сочинительства. Но не меньше примеров и другого рода — когда прекрасные творения появляются на свет на трезвую голову. Высоцкий образца лета 68-го это наглядно доказал. Именно в Выезжем Логе к нему приходит небывалое вдохновение, и как результат — на свет родились две знаменитые песни: «Охота на волков» и «Банька по-белому». Как будет вспоминать чуть позже сам Высоцкий:
«Когда я писал „Охоту на волков“, она меня замучила, мне ночью снился вот этот припев. Я не знал, что я буду писать, помню только вот: „Идет охота на волков, идет охота…“ (как мы помним, эта строчка начала вертеться в голове у Высоцкого сразу после выхода статьи „О чем поет Высоцкий“. — Ф. Р.) И вот она меня мучила.
Наконец через два месяца (это было в Сибири в Выезжем Логе, мы снимали там картину «Хозяин тайги») я сидел под гигантской лампочкой, по-моему, свечей на 500 (одна она была, у какого-то фотографа мы достали). Пустой дом, Золотухин спал, выпивши, потому что был какой-то праздник, я сел за белый лист и думаю: «Что я буду писать?» В это время Золотухин встал и говорит: «Не сиди под светом, тебя застрелят». Я ему говорю: «С чего ты взял, Валерий?» Он говорит: «Вот в Лермонтова стрелял пьяный прапорщик…» Я ему говорю: «Откуда ты знаешь?» А он говорит: «Мне Паустовский сказал».
Я его потом на следующий день спрашиваю: «А почему тебе сказал Паустовский?» Он говорит: «Я тебе честно признаюсь. Откуда я вчера самогон достал, а? Мне ребятишки из дома принесли медовухи, а я им за это разрешил залечь в кювете и на тебя живого смотреть». Вот так, значит, под дулами глаз я написал эту песню…»
Безусловно «Охота на волков» была навеяна Высоцкому той газетной кампанией, которая развернулась в мае — июне. Несмотря на то что эту кампанию никак нельзя было назвать «с кровью на снегу» (какая кровь, если Высоцкий остался «при своих» — и в театре продолжал играть, и в кино снимался?), однако он поступил, как раньше — закрутил драматическую пружину песни, что называется, до предела.