Владыка морей
Шрифт:
Не прошло и четверти часа, как парламентеры отправились в лагерь. Янес и Тремаль-Наик, которые не покидали платформу, собираясь поглядеть на обещанное «чудо», обратили внимание на два небольших отряда даяков, состоявших приблизительно из пятнадцати человек каждый. Люди из этих отрядов были совершенно безоружны, но тащили мешки с камнями, по большей части плоскими, подобранными, по-видимому, в русле какого-нибудь пересохшего потока. Даяки остановились шагах в пятидесяти от террасы и уложили на земле дорожку или площадку из камней шириной около шести метров и длиной
— Готовят жаровню, — пояснил Янес Тремаль-Наику, крайне заинтересованному действиями даяков.
Затем даяки притащили большое количество ветвей смолистых деревьев. Этот горючий материал они расположили вокруг камней и между ними, а потом его подожгли, и перед террасой запылал костер, горевший около двух часов. Всё это время гарнизон осажденного кампонга терпеливо наблюдал за оригинальными приготовлениями к предстоящему испытанию огнем. Тем временем около костра собрались целые толпы даяков, но гарнизон кампонга, видя, что они не вооружены, не протестовал.
— Развлечение, которое мне нравится, — промолвил Янес, — тем более, что все эти «чудеса» не произведут ни малейшего впечатления на моих детей Мопрачема.
— И на моих малайцев тоже, — живо ответил индус. И потом добавил: — Из моих людей вышли бы очень плохие мусульмане. Совсем не такие, как дикие даяки. Кстати: откуда туземцы получили здесь, так далеко от родины религии Магомета, свои сведения о ней?
— Древняя история! — отозвался Янес. — Еще в первые века мусульманства сюда проникали арабские проповедники. Арабы знали дорогу сюда и до рождества Христова. Но гляди: этот хитрец готов дать сжечь свои подошвы, лишь бы убедить наивных даяков, что он в самом деле полубог. Завидую его силе характера, но не завидую его подошвам…
— А я испытываю страстное желание всадить в его голову пулю или пустить в него заряд картечи.
— Нет, так нельзя. Это было бы убийством безоружного человека. Пусть нас вызовут — тогда дело иное.
Неистовый вой даяков возвестил, что пилигрим уже готов приступить к испытанию огнем, доказывая «белым людям» свою неуязвимость и божественное происхождение.
Красавица Дарма сидела на террасе рядом с отцом. И тут же расположились люди Янеса с ружьями на изготовку, ни на мгновение не спуская злобно блестевших глаз с фигур толпившихся под самыми стенами кампонга врагов и с недоверчивостью следя за каждым их движением.
Тем временем пилигрим уже приблизился к догоравшему костру. Его лицо было скрыто от взоров полупрозрачной зеленой накидкой, на голове у него был тюрбан огромных размеров зеленого же цвета, тело облечено в просторные одежды из нанки, а ноги обнажены.
— Или этот человек — величайший в мире фокусник, или он — настоящая саламандра, — проворчал Янес, искоса поглядывая на таинственного пилигрима.
— Друг, ты разве забыл то, что мы с тобой видели в Индии? — обратился к нему Тремаль-Наик. — Помнишь опыты факиров? Помнишь празднество Дарма раджа, на котором ты в первый раз увидел прекрасную Сураму, племянницу раджи Ассама?
— Ах, черт!
Потом Янес легонько отодвинул от парапета склонившуюся над ним Дарму.
— Осторожнее, дитя, — сказал он. — Я не доверяю этим разбойникам ни на грош.
— Но ведь они безоружны! — запротестовала девушка, любопытство которой разгорелось.
— По виду — да. Но они отлично умеют прятать оружие, а ведь одного выстрела будет достаточно… Нет, лучше соблюдать осторожность.
Пилигрим подошел к остаткам костра и остановился перед каменной площадкой, от которой исходил нестерпимый жар. Камни были буквально раскалены.
Постояв несколько секунд перед пылающим ложем, пилигрим поднял руки к небу и поглядел в ту сторону, где находилась родина пророка, словно призывая его к себе на помощь. Потом решительно и спокойно шагнул на раскаленные камни, воскликнув трижды:
— Аллах! Аллах! Аллах!
И, ни на йоту не ускоряя шагов, он прошел босыми ногами, ступая по раскаленным добела камням. И ни единым движением, стоном, гримасой не выдал, чувствует ли он боль от чудовищных ожогов, без которых, казалось, немыслимо было проделать все это.
Даяки, пораженные, буквально ошеломленные виденным, граничащим со сверхъестественным, глядели на своего избранника с боязнью, и вместе с тем взгляды их были полны обожания. У них не было никакого сомнения, что человек, творящий подобные чудеса — прямой потомок Магомета, полубог.
Но пилигрим не ограничился уже достигнутым успехом: ступая по огненной дорожке, он на мгновение остановился, потом вернулся и опять прошел по тому же пути тихими и спокойными шагами, словно идя не по раскаленным камням, а совершая обычную прогулку.
— Ей-ей, — воскликнул Янес, — этот субъект непременно в родстве с Вельзевулом! Как он ухитряется выносить дьявольский жар? Ведь ноги его в самом деле голы. Тут нет обмана.
Сойдя с раскаленных камней, пилигрим опять обернулся и на несколько мгновений задержал взгляд на лице Янеса. Потом медленным шагом удалился в свою палатку. А даяки, охваченные каким-то экстазом, метались под стенами кампонга, выли и кричали, взывая к небу:
— Аллах, о Аллах! Аллах!
Потом они бросились следом за удалившимся пилигримом. Несколько минут спустя перед кампонгом опять появился уже знакомый парламентер.
— Какого дьявола тебе нужно? — встретил его довольно недружелюбно Янес.
— Я пришел спросить тебя, гяур, согласен ли ты теперь, когда убедился в подлинности божественной силы, которой обладает потомок Магомета, сложить оружие?
— Ага! Правда, я обещал дать ответ, дружище, — отозвался Янес. — Ну, так вот что. Пойди и передай этому сыну, внуку или правнуку Магомета, что мы чрезвычайно благодарны ему за столь любезно устроенное представление и находим комедию очень интересной.