Владыка
Шрифт:
Автожиры, израсходовав ракетно–бомбовый запас, безнаказанно растворились в ночи, а истребители противника так и не появились. И не мудрено, ибо в этот момент на соседнем аэродроме тоже творились страшные дела.
Перевёрнутые взрывами зенитные орудия дымились на краю поля, озарённого осветительными фальшфейерами, а на взлётных полосах кострами чадили горящие истребители, неудачно попытавшиеся взлететь. Однако и для тех, кто сумел подняться в воздух, большой удачей это не обернулось. Автожиры догоняли не успевшие набрать скорость истребители и расстреливали из ШКАСов. Самолёты с курсовым пулемётом были беззащитны против парагвайских длинностволок, во все стороны вращающихся на турели. К тому же, автожиры крутили
Кошмарная ночь закончилась, но кошмар для итальянской авиации продолжился: днём самолёты впервые сошлись в воздушных боях с парагвайскими автожирами. Фашистские пилоты никогда не сталкивались со столь опасным и неудобным противником. Эскадрилье бомбардировщиков была поставлена задача обработать передний край обнаруженных укреплённых позиций абиссинцев. Для прикрытия приданы истребители.
Однако чтобы приблизиться к окопавшейся пехоте противника, итальянцам пришлось прорываться сквозь воздушную карусель автожиров. Парагвайцы сражались парами: ведущий автожир с пулемётной установкой спереди и толкающим винтом позади фюзеляжа, а ведомый с пулемётом позади кабины и тянущим винтом спереди. Таким образом, стрелки пары автожиров имели круговой сектор обстрела. А ещё все автожиры двигались по широкому кольцу, прикрывая огнём соседние пары от атак истребителей сверху.
При входе самолётов в зону пулемётного огня, по противнику били сразу несколько длинноствольных ШКАСов, а потом, когда истребители пытались вырваться из сектора перекрёстного огня, вступали в бой дальнобойные противотанковые ружья с оптическими прицелами. И в отличие от пилотов истребителей, которые могли вести огонь из курсовых пулемётов, только наводя на цель весь корпус самолёта, стрелки автожиров имели возможность стрелять из любого положения машины. К тому же, возрастные парагвайские пулемётчики пятнадцать лет интенсивно обучались стрельбе, и это ещё, если не учитывать боевой опыт офицеров в Первой мировой и Гражданской войнах. Все лётчики в Парагвае носили офицерские погоны, а уж авиаторы, отправленные на войну, поголовно имели высокие чины.
Образно говоря, в стендовой стрельбе по воздушным целям соревновались чемпионы–ветераны, оснащённые снайперским оружием, против охотников–любителей, вооружённых короткоствольными обрезами, без прицелов, да ещё и жёстко привязанными к плечам.
Растрепав эскадрилью истребителей, автожиры набросились на кружащее в отдалении скопище бомбардировщиков. Парагвайцы искусно танцевали в воздухе по две пары в одной связке, плотным фланговым огнём отбиваясь от опасных пикирующих атак скоростных самолётов. Попытки оставшихся истребителей прикрыть подопечных не удались. Бомберы, понеся первые потери, сбросили груз на пустое поле и, веером прыснув по сторонам, на максимальной скорости драпанули.
Небо расчертили чёрные полосы дыма от подбитых самолётов, и украсили белые купола парашютов, а на земле зачадили костры догорающих обломков.
Разогнав самолёты, казаки воспользовались отсутствием зенитного прикрытия наземных войск и смело атаковали бронетехнику фашистов. Итальянские танкетки очень слабо бронированы, а крыша так и вовсе тонкая. Автожиры снижали скорость до двадцати пяти километров в час и с пятисот метров из полуавтоматических противотанковых ружей не спеша расстреливали танкетки и броневики. Не каждая пуля смертельно разила противника, но запаса в тридцать патронов хватало, чтобы наносить технике
Бронебойные крупнокалиберные пули поражали моторные отсеки, топливные баки, да и экипажу тоже доставалось от скорострельных ружей с оптическим прицелом. Стрелки автожиров многие годы набивали руку, расстреливая с воздуха наземные мишени на полигонах. Опыта обращения с противотанковым ружьём наработано поменьше, но зато целиться с помощью оптики намного легче, чем через трясущуюся прицельную рамку пулемёта.
Ещё парагвайцы сильно удивили врага своей потрясающей работоспособностью, когда после суток напряжённых боёв вновь на следующую ночь атаковали аэродром базирования бомбардировщиков, но теперь уже в Сомали. Итальянцы же не знали, что у казаков по два экипажа на машину, и они сменялись после вылетов.
И вот опять в тёмном небе, на многокилометровой высоте, к вражескому аэродрому бесшумно подкрался по ветру дирижабль Сына Ведьмы. Сквозь маскировочное облако дымовой завесы Алексей колдовским взором обнаружил цель и разом сбросил дюжину осколочно–фугасных бомб на склад с бочками фосгена.
Серия взрывов разметала разбитые бочки по полю. Пары ядовитого газа, влекомые колдовским ветром, длинными щупальцами потянулись к казармам, липким туманом окутывая дремлющие тела. Завыла сирена. На аэродроме поднялась паника, фашисты с натянутыми на морды противогазами спугнутым стадом рванули за пределы базы. К самолётам никто не побежал, запрыгнув в кузова и кабины машин, а большинство пешим ходом, устремились против ветра подальше от смертельно опасного места. Масштаба заражения местности оценивать было некогда — драпали без оглядки.
Только один крытый брезентом грузовик въехал через распахнутые настежь ворота авиабазы и совершил объезд периметра взлётного поля. Из кузова на ходу выпрыгнули фигуры в плащах и противогазах, заняв покинутые места зенитных расчётов.
И когда в ночном небе угрожающе застрекотали винты автожиров, зенитные пулемёты, будто бы отражая налёт, взметнули огненные трассы пуль к далёким звёздам.
Автожиры лучше сориентировались в пространстве и, выстроившись в кольцо, закружились вокруг аэродрома. А через минуту уже было не понять: то ли это автожиры очередями трассирующих пуль и огненными молниями ракет разрывают самолёты на стоянке, то ли им ещё и зенитные расчёты усердно помогают. Хаос огненных вспышек смешал свет и тьму в причудливую картину смертоносного калейдоскопа разрушения. Предпоследними аккордами симфонии смерти прозвучали взрывы малых авиабомб, а уж затем их дробь слилась с заключительным грохотом взлетающих в небо складов боеприпасов и цистерн с топливом. Яркие вспышки взрывов и гигантские огненные грибы озарили ночь.
За считаные минуты до заключительной бомбардировки, зенитчики–диверсанты покинули позиции и бегом удалились в обступившую аэродром тьму. На ходу тёмные личности скидывали с плеч прорезиненные плащи, обнажая форменные чёрные рубашки элитных фашистских частей. Вот и пригодилась «мануфактура с погонами», экспроприированная казаками в портовых складах Джибути. Грузовик, объехав базу вдоль периметра, собрал беглецов в затянутый брезентом кузов и затерялся на дороге среди множества похожих армейских машин.
Ужасные происшествия первых ночей войны повторились для итальянцев многократно. Только в последующие налёты Сын Ведьмы уничтожал уже не бомбы и бочки с отравой на аэродромах, а начинённые ипритом артиллерийские снаряды на складах сухопутных войск. Задачу ночному карателю облегчало отсутствие эффективного зенитного прикрытия армейских складов, ибо пулемётные спарки не могли напугать высотный дирижабль, а противоаэростатными орудиями фашисты не запаслись в достаточном количестве, понадеявшись на истребители. До начала войны, итальянских генералов совершенно не пугало наличие у африканских аборигенов парочки архаичных дирижаблей.