Власть без славы. Книга 2
Шрифт:
Ну и сенсация! Какая жалость, что она появится только в вечернем выпуске «Чемпиона».
Из-за угла показалось желтое такси. Паркер вздрогнул и попятился к двери лавки. Машина остановилась перед домом Каттинга, из нее вышли двое мужчин. «Этот маленький щеголь с усиками, как у Чарли Чаплина, и есть сам Тэннер», — подумал Паркер. Другой мужчина был ему незнаком. Паркер услышал, как Тэннер пьяным голосом приказал шоферу подождать.
Тэннер и его спутник вошли в ворота. Проходя по двору, они пригнулись, словно опасаясь, как бы не увидели из окна. Паркер, затаив дыхание, следил
Вдруг раздался выстрел, гулко отдавшийся по всей улице. За ним последовал второй и третий. Пустынная улица мгновенно ожила; со всех сторон сбежались люди, озираясь, жестикулируя, спрашивая, что случилось. Потом один за другим раздались еще три выстрела.
Паркер отошел от витрины и помахал рукой фотографу «Чемпиона», стоявшему в сотне метров от него. Фотограф благоразумно отказался подойти ближе, пока не закончится стрельба. В ответ на сигнал Паркера он тоже помахал рукой, но не тронулся с места.
Но вот входная дверь дома Каттинга стала медленно отворяться и на пороге показался Тэннер. Он громко стонал, перегнувшись пополам и обеими руками держась за живот. С трудом, еле переставляя ноги, он поплелся к такси, а за ним по тротуару тянулся кровавый след. Он был бледен как полотно, из угла рта бежали струйки крови, глаза остекленели. Он сплюнул на землю, в лужу крови, стекавшей по его ногам, и привалился к задку машины.
Шофер такси, с выражением ужаса на лице смотревший на Тэннера, вдруг словно очнулся и включил мотор, — видимо, намереваясь сбежать, оставив своего раненого седока на улице. Шум мотора вывел Тэннера из забытья. Огромным усилием воли он принудил себя действовать. Он выпрямился, вытащил из кармана револьвер и, шатаясь, добрался до шофера как раз в ту секунду, когда машина тронулась. Он наставил на шофера револьвер.
— Не бросай меня, негодяй! — прохрипел он, захлебываясь и брызгая кровью в лицо шофера. — Не бросай меня, или я размозжу тебе череп!
Машина остановилась. Паркер застыл на месте. Все держались на почтительном расстоянии. Никто не знал, что делать, а если кто и знал, то не решался действовать.
— В городскую больницу, — пробормотал Тэннер.
Он покачивался, каждое мгновение готовый упасть в лужу собственной крови. С трудом добравшись до дверцы машины, он ухватился за ручку. У него вырвался крик боли, когда он сделал усилие, чтобы открыть дверь. Шофер, онемев от страха, следил за его движениями, не будучи в состоянии ни помочь, ни помешать раненому.
Собрав последние силы, Тэннер открыл дверцу и упал на пол машины. Шофер дал газ, и такси умчалось. Дверца так и осталась открытой, из нее торчали ноги Тэннера.
Стряхнув с себя оцепенение, Паркер перебежал улицу. На залитом кровью тротуаре толпился народ.
— Дайте дорогу, — сказал Паркер. — Полиция!
Он вошел в дом через открытую настежь дверь и осторожно двинулся по полутемному коридору. Вдруг нога его на что-то наткнулась, и он чуть не упал. Нагнувшись, он увидел, что на полу лежит старуха, — видимо, без памяти. Она застонала, открыла
Перешагнув через нее, Паркер сделал еще несколько осторожных шагов и подошел к открытой двери, выходившей в коридор. Он боязливо заглянул в комнату. В дальнем углу ее стояла кровать. На ней лежал мужчина с размозженной головой. Паркер узнал Каттинга — одна сторона его лица уцелела, и на ней виднелись страшные рубцы. Правая рука Каттинга с зажатым в ней револьвером безжизненно свисала с кровати. Постель была вся в крови.
Весь дрожа от волнения и страха, Паркер огляделся вокруг. Комната была почти пустая, на стене по обе стороны кровати висели зеркала. В одном из них был виден коридор, в другом отражалось все, что делалось во дворе. Каттннг, видимо, ждал гостей. «Вот почему они пригнулись, проходя мимо окна», — подумал Паркер.
На стене висели две фотографии в рамках: молодая женщина с ребенком на руках и молодой человек, в котором можно было узнать Каттинга в молодости — до того, как его исполосовали бритвой. Тут же висело цветное изображение Христа в терновом венце.
«Недурной материал», — подумал Паркер, снимая обе фотографии со стены и засовывая их в карман. Он хотел было снять также изображение Христа, но передумал и оставил его на стене. Обернувшись, он увидел старуху, прислонившуюся к косяку двери. Не обращая внимания на Паркера, она смотрела на распростертое окровавленное тело.
Внезапно она кинулась к кровати.
— Сын мой, — закричала она. — Они убили моего сына. Да разразит их господь и пресвятая матерь его!
Она опустилась на колени и, горько рыдая, обхватила своими слабыми руками безжизненное тело.
Паркер смотрел на старуху, не зная, на что решиться. Ему было жаль ее, но вместе с тем его так и подмывало бросить ее и бежать в редакцию со своей сенсационной новостью. Он подошел к старухе и положил ей руку на плечо.
Старуха взглянула на него снизу вверх. Ее лицо было покрыто густой сетью морщин и мокро от слез и крови.
— Позовите священника, — закричала она, не спрашивая Паркера, как он здесь очутился. — Позовите священника и доктора, позовите священника! Мой сын уже много лет не был в церкви. Он не должен умереть без причастия.
— Кто убил вашего сына? — спросил Паркер. — Тот низенький, Тэннер?
— Нет, высокий. Он застрелил их обоих. Я бросилась на него, но он сшиб меня с ног. Он убежал черным ходом, — сказала она и снова зарыдала.
Паркер выбежал на крыльцо. У ворот собралась большая толпа. Паркер увидел во дворе фотографа и позвал его. — Чего же ты ждешь, иди и снимай.
Фотограф нерешительно вошел в дом с аппаратом в руках.
Паркер направился к воротам. — Дайте дорогу, дайте дорогу, полиция! — говорил он повелительным тоном.
Вдруг из дома донесся крик, какая-то возня, грохот, и в дверях показался фотограф. Лицо его было исцарапано, одежда в беспорядке, фотоаппарат исковеркан.
— Старая ведьма взбеленилась, — сказал он Паркеру, — чуть не выцарапала мне глаза, и я выронил аппарат.
— Дурак, — проворчал Паркер. — Идем скорей. Пора смываться отсюда.