Власть без славы
Шрифт:
— исходя из права на самоопределение, предусмотренного Уставом ООН и другими международно-правовыми документами,
— осуществляя Декларацию о государственном суверенитете Украины, Верховный Совет Украинской Советской Социалистической Республики торжественно провозглашает независимость Украины и создание самостоятельного украинского государства — УКРАИНЫ.
Территория Украины является неделимой и неприкосновенной.
Отныне на территории Украины имеют силу исключительно Конституция и Законы Украины.
Настоящий Акт вступает в силу с момента его принятия.
Верховный Совет Украины
24 августа 1991 г. [35]
События
В этот же день, 24 августа, Б. Ельцин заявляет о признании Россией независимости трех Прибалтийских республик.
Назавтра, 25 августа, провозглашает независимость Белоруссия.
27 августа в Молдавии собирается чрезвычайная сессия парламента — провозглашается независимость Республики Молдова.
35
См.: Исаков В. Расчлененка. М.: Закон и право, 1998. С. 220–221.
30 августа Верховный Совет Азербайджана принимает декларацию о независимости своей республики.
31 августа независимость провозглашают Киргизия и Узбекистан.
21 сентября — референдум в Армении. Подавляющее большинство — за государственную независимость республики.
26 октября провозглашено независимое демократическое государство Туркменистан (по итогам референдума).
Дольше всех держится Казахстан. Только 16 декабря Верховный Совет республики принял закон о государственной независимости.
Что касается Грузии, то она выступила «пионером», если не считать, конечно, прибалтов, — еще 9 апреля она приняла декларацию о государственной независимости. Все оказались независимыми друг от друга вслед за Россией, которая 12 июня 1990 года приняла декларацию о государственном суверенитете РСФСР. От этой декларации до реального провозглашения независимости всеми республиками бывшего СССР, как видим, был всего лишь один шаг. Точнее, год. Как сказал бы спортивный комментатор, российская декларация о суверенитете прозвучала командой: «На старт!», а украинский акт о независимости — выстрелом стартового пистолета, хотя фальстарты случались и ранее.
Корабль под названием «Союз Советских Социалистических Республик» тонул. Но капитан оставался на мостике, его помощники все еще пытались прокладывать курс и запускать останавливающиеся машины. Именно эту картину напоминают мне нынче наши попытки представить состоявшуюся 26–31 августа 1991 года внеочередную сессию Верховного Совета СССР как организованное деловое совещание. «Экипаж» бунтовал, и вся страна наблюдала за этим бунтом.
Открыли сессию мы с Нишановым, как и было поручено Президиумом. Но поскольку хором в Президиумах еще пока не выступают, вести первое заседание пришлось опять мне. Я начал его следующим выступлением:
— Уважаемые коллеги! Уважаемый президент!
Мне выпала сегодня горькая и трудная задача — открыть эту чрезвычайную сессию высшего законодательного органа нашей страны.
Горькая — потому что я должен произнести слова открытия в дни, когда наши сердца все еще сжимаются от боли, причененной всем нам настоящим политическим злодейством — антиконституционным, антинародным, антидемократическим переворотом. От него пострадала страна, пострадал наш народ, пострадала наша политика, пострадал наш президент. Но переворот взял с нас и вовсе невосполнимую, невозвратимую дань — дань жизнями молодых
Но почему же я говорю не только о горькой, но и трудной, по-особому трудной задаче открывать наше сегодняшнее заседание? Потому, что кроме горя и боли я испытываю и жгучее чувство стыда. Здась, в центре великого государства, кучка авантюристов нагло попирала надежды людей на закон и законность, на демократическое, свободное развитие, а мы — Верховный Совет страны, его Президиум — первые гаранты законности, творцы законов, сделали вид, что нас это касается мало, что защитники закона перед кем бы то ни было и от кого бы то ни было — это не мы или мы далеко не в первую очередь.
Я далек от того, чтобы упрекнуть кого-то из депутатов лично — я, наоборот, мог бы с гордостью рассказать о том, сколько из сидящих в этом зале вели себя честно и мужественно, выступили против путчистов решительно, твердо и здесь, в Москве, и в других местностях страны. Нет, я говорю именно о Верховном Совете как органе высшей власти, от которого страна, люди ждали твердого слова и решительных поступков. Если бы мы эти слова сказали, поступки совершили, то уверен, — сегодня это было бы одним из самых главных моментов консолидации и согласия в обществе. В том, что это было бы именно так, легко убедиться — достаточно обратить взор на окруженный народной любовью российский парламент, на мэрии Ленинграда и Москвы, на депутатов многих республиканских парламентов, многих Советов всех уровней.
На этой сессии мы должны проанализировать, почему так произошло, в чем истоки нашей инертности и равнодушия. Мы должны будем честно и прямо сказать себе и всей стране о своей ответственности за тех людей, которые ввергли ее в такую беду, ведь их подбирал не только президент, решающее слово в их утверждении на должности принадлежало нам. Мы должны будем выяснить, как это произошло, что, все больше и больше внимая речам о дружной коллективной работе, мы не заметили, как научились ходить строем и делали выбор личной позиции по выражению глаз председательствующего. Мы не обойдемся без ответа на вопрос, как это две палаты, вполне конституционно самостоятельные институты, стали всего лишь двумя половинками нашего парламента, как это в такой разноголосице мнений и подходов тем не менее восторжествовал одномерный подход и слишком часто устанавливалось единое мнение. Нам о многом надо поговорить и за многое спросить с себя.
Нам тяжело придется расплачиваться за три дня молчания, когда стонала и кричала вся страна и вся Москва, когда был в заточении президент, улицы городов превратились в танкодромы, а мы как бы ждали команды. Будем честными и не уклонимся от этой расплаты. Верховный Совет не только может, но и обязан вернуть себе утраченную высоту, стать вновь той же надеждой демократии и законности, каковой мы были 2,5 года назад. Для этого надо лишь одно — не идти на поводу соглашательства, а то и прямой лжи, не позволять ни себе, ни другим тех глубокомысленных недоговорок или ссылок на некую неведомую нам целесообразность, часто оказывающихся лишь давлением на депутатские позиции. Видимо, каждому из нас надо просто чаще спрашивать свою собственную совесть, проявлять больше активности и, простите меня, меньше послушания. Только так мы можем показать себя той решительной и влиятельной законодательной властью, в которой нуждаются народ и Отечество. Я глубоко верю: так и будет.