Власть над водами пресными и солеными. Книга 2
Шрифт:
— Когда планируешь убрать объект? — осведомляюсь я, выныривая из чаши.
— Не знаю! — выпаливает он. — Мой полк он услал на какие-то гребаные учения и через день покушения устраивает. Надеется разобраться со мной до конца месяца.
— Сам ты его убрать не сможешь. — Безапелляционно, зато чистая правда. Мне незачем подыгрывать младшему принцу, который решил узурпировать трон… Стоп! А где старший принц? — Где твой брат?
— В лазарете… — морщится Дубина, берет со стола кувшин и льет вино из серебряного тонкого носика в свою абсолютно необъятную глотку. Ему явно не по
— А как надо?
— Чтоб проболел ближайший месяц. Он отличный парень, но глуп, как… — Дубина не находит слов и просто качает головой. Значит, глупее тебя.
Бедная земля! Такой король и такой наследник короля — стране действительно не позавидуешь. Выходит, мой Геркулес воистину за державу радеет. Это неплохо. В кровавую баню ради его личных амбиций я бы ввязываться не стала. Конечно, не из нравственных соображений. Просто, осуществи я его амбиции, он тут навек застрянет. А так…
— Убиваем отца, сажаем твоего брата на трон и сваливаем, — сухо предлагаю я. А чего вилять-то? Ведь Геркулес меня вспомнил. Как убийцу. И сейчас занимается наймом меня на хорошо знакомую работу.
— Ты убиваешь, я сажаю. Мне к нему не подойти. — Тоже без обиняков и верно по сути.
— Карту замка, форму королевской стражи, пароли на неделю и двух информаторов из королевского полка охраны. — Я знаю, что мне нужно. Чай, не впервой.
— Не хочешь приглядеться получше? — Дубина радостно оживляется.
— К кому? — говорю я с презрением киллера, которому предложили пойти к объекту в психоаналитики.
— К отцу и его окружению. — Геркулес даже не старается заменить слово «отец» безличным «он», "король" и прочая.
— Без надобности. Он меня не интересует. Меня больше интересует система оповещения стражи по тревоге. Особенно ночная.
— Пойдешь к спящему? — удивляется Дубина.
— Он может маяться бессонницей. Но предпочтительнее убить во сне. Тихо, безболезненно. Или есть дополнительные требования? — Я гляжу в глубину зрачка человеку, которого считала понятным до донышка.
Никогда не думайте, что видите кого-то насквозь. Из чистого самосохранения глядите им в глаза, хотя бы пару раз в год. Всматривайтесь, не щадя сил. Вреда от этого не будет, а пользы может быть много.
Глаза нового Геркулеса — открытие дня. Я этих глаз никогда еще не видела. Раньше у Дубины вместо глаз было два камешка. Голубых непроницаемых камешка. В них могли отражаться обида или жалость, но чтоб расшифровать послание, надо было постараться. Глаза его высочества — голубая сталь, в которой отражается все, как в зеркале. Теперь по глазам Геркулеса ничего не стоит прочесть ЛЮБОЕ его желание или намерение. Теперь это были глаза знатного господина, не привыкшего скрывать свои потребности.
— Нет… — почти шепотом произносит младший принц, приговоренный второй сын, отвергнутый и обреченный отцом на унизительную смерть. — Не. Будет. Требований.
Мальчик перерос потребность в мести. Ему даже не хочется крикнуть в перекошенное восковое лицо обидчика: "Это Я сделал! Это по МОЕЙ милости ты захлебываешься кровью! И заслуженно!"
Наверное, для отпрысков королевских
Он избавит свою землю от неумелого правителя, воинственного и бестолкового. Он пристроит корону на более разумную голову. Может быть, для верности снабдив трон подпоркой в виде серого кардинала. И уйдет со мной — спасать девушку, которую полюбил от бесконечного одиночества, в которое его ввергли сначала отец-предатель, потом хозяин-мучитель… Вот только уйдет ли? Этот новый парень может и не захотеть менять власть на смутный призрак любви, испытанной давным-давно — и не в этой жизни.
— А потом? — лучше сразу узнать ответ. Не хочу, чтобы Дубина воспользовался мной как оружием, а после принялся врать: ах, надо подождать, пока обстановка в стране стабилизируется, пока положение брата упрочится, пока мы не переловим всех папашиных филеров… Не хочу разочароваться в полноценном Геркулесе, чей разум не поврежден ничьим вмешательством, чьи желания и чувства не искажены ни магией, ни шоком. Не хочу думать: когда он был моральным калекой, палачом, убийцей и подонком, он был лучше. Чище и честнее.
— Потом я найду Корди, — мечтательно улыбается принц, превращаясь в прежнего Дубину. — Найду и скажу: я теперь тоже принц. Я тебе ровня. Я тебя не опозорю. Выходи за меня замуж!
Я сглатываю, не в силах произнести ни слова. Бедный парень… Я и не знала, ЗАЧЕМ тебе приспичило стать принцем. И зачем Кордейре приспичило стать бродяжкой с папиным мечом и нелепой верой в то, что она отлично фехтует.
— Дети! — бормочу я и отворачиваюсь, пряча лицо. И по возможности незаметно провожу ладонью по щеке.
Я убью твоего отца, мой мальчик. И помогу разыскать твою принцессу. И доставлю вас обоих туда, где вы будете вместе. Здесь это будет или там, в реальном мире — не знаю. Там, где вы обретете счастье. Слово наемного убийцы.
Глава 9. Выбор между ложью и жестокостью
Вот и пришло мое время быть жестокой. Не все же прятаться за спинами Майки, Геры, Викинга, Дубины. Не все же перекладывать страшную ношу беспощадности на близких. Не все же выглядеть белой и пушистой за счет чужих рук, вымаранных в крови моих врагов.
Больному старому человеку положено ВСЁ. Он по определению имеет право на любое снисхождение, заботу и утешение, каких потребует. И если утешением ему будет луна с неба или вечное безбрачие потомков, полагается дать просимое. Или хотя бы пообещать — авось проситель долго не протянет, чтоб исполнением своего желания насладиться. Притом, что в каждой семье бытует история про старушку/старичка, которые, едва родня даст вожделенный обет безбрачия и луну на полку серванта поставит, сразу вскакивают на ноги и живут полноценной жизнью еще четверть века. Тем временем их чада маются без мужа и жены, а род человеческий — без месяца и луны.