Власть, политика, изменения. Что я могу сделать, чтобы мир стал лучше?
Шрифт:
Иногда мне бывает очень трудно находиться во внешнем мире, поскольку я вижу, насколько люди жестоки, как они готовы вытереть ноги друг об друга. От этого я испытываю сильную боль, иногда в буквальном смысле, физическую, и я чувствую себя беззащитным, как маленький ребенок. Объясни мне, пожалуйста, как с этим справиться.
Вмире всегда есть проблемы, и мир всегда был и всегда будет. Если ты попытаешься изменить обстоятельства, изменить людей, станешь мечтать об утопическом мире, о том, как изменить правительство, всю структуру, экономику, политику, образование, ты потеряешь себя. Это ловушка, известная под названием «политика». Именно таким образом многие люди впустую растратили свои жизни. Тебе нужно ясно понимать: единственный человек, которому ты
Так бывает со многими людьми: как только они начинают интересоваться медитацией, духовностью, ум тут же говорит им: «Что ты здесь сидишь в молчании? Ты нужен миру – повсюду так много бедных людей. Везде столько конфликтов, насилия, агрессии. Что ты все молишься в храме? Иди и помогай людям».
Но как вы можете помочь этим людям? Вы такие же, как они. Вы можете только добавить им проблем, но не сможете им помочь. Именно поэтому все революции потерпели неудачу. Ни одна революция еще не возымела успеха, потому что революционеры находятся в той же лодке. Только религиозный человек понимает: «Я так ничтожен, так ограничен. Если, обладая такой ограниченной энергией, я смогу помочь хотя бы себе, это уже будет настоящее чудо». А если ты сможешь изменить себя, если ты станешь совершенно иным существом, с новым живым блеском в глазах, с новой песней в сердце, тогда, возможно, ты сможешь помочь и другим, потому что тогда тебе будет чем с ними поделиться.
Как раз на днях один человек прислал мне прекрасную историю из жизни Басё. Басё – это великий японский поэт хайку. Но он был не только поэтом. Прежде чем стать поэтом, он стал мистиком. Прежде чем начать изливать себя в таких прекрасных стихах, он влился в центр своего существа. Он медитировал.
История повествует, что Басё, еще будучи молодым человеком, отправился в путешествие. Целью этого путешествия было найти себя. И как-то раз, еще в начале пути, он услышал, что в лесу плачет маленький ребенок. Наверное, Басё сидел под деревом и медитировал, или пытался медитировать, но вдруг услышал плач маленького ребенка. И он долго медитировал, ожидая ответа на вопрос, что делать. Затем он взял свой походный мешок и продолжил свой путь, оставив ребенка на волю судьбы.
В своем дневнике он написал: «Прежде чем ты сможешь сделать что-то для другого, нужно сделать то, что необходимо для тебя».
Это может показаться жестокостью… Ребенок один, в лесу, он плачет, а этот человек медитирует, вопрошая, делать ему что-то или не делать, сможет он помочь ребенку или нет, и правильно ли это – пытаться помочь. Ребенок, беспомощный ребенок плачет в глухом лесу, один, он потерялся, а Басё медитирует над этим и в конце концов получает ответ: как я могу помочь кому-то, если еще не помог даже самому себе? Он сам потерялся, он сам одинок, он сам еще ребенок – как он может помочь кому-то другому?
Его поступок кажется очень жестоким, но в нем есть глубокий смысл. Я не говорю, что вы не должны помогать, если встретите в лесу плачущего ребенка. Но попытайтесь понять: ваш собственный свет еще не горит, а вы пытаетесь помогать другим. Ваше собственное внутреннее существо пока еще пребывает в кромешной тьме, а вы порываетесь помогать другим. Вы сами страдаете, но пытаетесь служить другим людям. Вы еще не прошли через внутренний бунт и не стали революционерами. Это просто абсурд, но каждого посещает эта идея: кажется, это так легко – помогать другим. В действительности, люди, которые все еще нуждаются в том, чтобы изменить самих себя, всегда пытаются изменять других. Это их занимает, и они забывают о себе.
Я это часто наблюдал. Я видел так много общественных деятелей, и я не встречал среди них ни одного человека, у которого был бы внутренний свет, необходимый, чтобы помогать другим. Но они очень стараются оказывать помощь. Они одержимы идеей преобразить и общество, и людей, и их умы – но они напрочь забывают о том, что еще не сделали этого для самих себя. Они постоянно чем-то заняты.
Однажды у меня гостил один старый революционер и общественный деятель. Я сказал ему:
– Ты так поглощен своей работой. А ты когда-нибудь задумывался над тем, что ты будешь делать, если то, чего ты добиваешься, действительно произойдет? Если каким-то чудом, за одну ночь все, чего ты добиваешься, вдруг осуществится, чем ты займешься на следующее утро? Ты когда-нибудь об этом думал?
Он рассмеялся – и это был совершенно пустой смех. Но потом немного погрустнел и сказал:
– Если такое случится, я просто не буду знать, что делать. Если мир станет таким, как я хочу, мне будет уже больше нечего делать. Возможно, я даже покончу с собой.
Такие люди всегда очень заняты, они одержимые. И они предпочитают одержимость тому, что никогда не осуществится – чтобы можно было без конца продолжать менять людей, жизнь за жизнью.
Это тоже своего рода проявление эго – думать о том, что другие люди жестоки по отношению друг к другу, что они вытирают ноги друг о друга. Эта мысль – о том, что другие ведут себя слишком жестко – позволяет тебе думать, что ты ведешь себя очень мягко. Но ты отнюдь не мягок. Возможно, это своего рода амбиции – стремление помогать людям, помогать им стать мягче, помогать им стать добрее, сострадательнее.
У Халиля Джибрана есть небольшой рассказ.
Жил один пес, и, можно сказать, он был великим революционером – он всегда поучал остальных собак, охранявших дворы и огороды:
– Из-за вашего бессмысленного лая мы совсем не растем. Вы впустую растрачиваете свою энергию, постоянно гавкая.
Проходит почтальон – все собаки начинают лаять… Проходит полицейский, охранник… Собаки не любят людей в форме, они против любой формы – они революционеры. Они тут же начинают лаять. Их вожак говорил им: «Прекратите! Не тратьте свою энергию – эту энергию можно использовать на что-то полезное, созидательное. Собаки могли бы править всем миром, но вы растрачиваете свою энергию без всякой пользы. Нужно избавиться от этой привычки. Это главный грех, первородный грех».
Все собаки понимали, что он совершенно прав. По логике, он был прав:
– Зачем вы все время лаете? Вы тратите столько энергии – вы устаете. А на следующее утро вы снова начинаете лаять, и к ночи опять устаете. Какой в этом смысл?
Они понимали, о чем говорит вожак, но они также знали, что они – всего лишь собаки, бедные собаки. Идеал был замечательным, и вожак действительно служил для них великим примером – все, что он проповедовал, он исполнял. Он сам никогда не лаял. У него была такая сила духа, что все, что он проповедовал, он всегда применял на практике.
Но постепенно собаки устали от его ежедневных проповедей. И однажды они решили – как раз в день рождения вожака – они решили, что сделают ему подарок: хотя бы в эту ночь они воздержатся от лая, хотя бы в течение одной ночи они проявят уважение к своему вожаку и сделают ему подарок. Что могло бы порадовать его больше, чем это?
И вот настала ночь, и все собаки перестали лаять. Это было совсем нелегко, совсем нелегко – так же, как вам, когда вы пытаетесь остановить мысли во время медитации. Они перестали лаять, хотя до этого всегда лаяли. А они не были великими святыми – они были обычными собаками, но они очень старались. Им это было очень, очень тяжело. Они попрятались в свои будки, закрыли глаза, стиснули зубы, чтобы ничего не видеть и ничего не слышать. Это была великая дисциплина. Вожак ходил по всему городу и был весьма озадачен. Кому проповедовать? Кого теперь учить? Что случилось? Повсюду стояла тишина. В конце концов, когда время перевалило за полночь, он вышел из себя. На самом деле он никогда не думал, что собаки его послушают. Он прекрасно знал, что собаки никогда его не послушают, потому что для собак естественно лаять. Его требование было неестественным. Но собаки перестали лаять! Весь его авторитет был поставлен на карту. Что он теперь будет делать? Ведь все, что он мог, – это поучать. И впервые он осознал, что именно из-за того, что он непрестанно поучал, с утра до ночи, у него никогда не возникало желания лаять. Вся энергия уходила на проповеди – и это было своего рода лаем.