Власть пса
Шрифт:
— Ты вообще когда-нибудь раньше надевал галстук? — спрашивает О'Боп. Голос у него прерывается, ладони вспотели.
— А то. На первое причастие.
— Тьфу, дерьмо! — О'Боп пытается помочь и просит: — Ты повернись. Я так не могу завязывать, со спины.
— У тебя руки дрожат.
— Да еще как!
На встречу они идут «голенькими». Стволы полагаются только людям босса. А значит, прикончить их будет еще легче.
Не то чтобы они собираются отправиться на встречу совсем уж беззащитными. Прихватывают с собой Бобби Ремингтона и Толстяка Тима Хили. А еще одному парню из квартала, Биллу Боэну, приказано
О'Боп раздает четкие и ясные инструкции:
— Если из парадной двери первым выйдет кто-то другой, не мы — убейте их.
И еще одна предосторожность: Бэт и ее подружка Мойра закажут столик в общем зале ресторана. В сумочках у них будут пистолеты: у одной двадцать второго калибра, у другой сорок четвертого. Так, на всякий случай, если дельце стухнет, а у парней появится шанс выскочить из задней комнаты.
Как выражается О'Боп:
— Если мне суждено отправиться в ад, я хочу уехать туда в битком набитом автобусе.
До Квинса они добираются на метро, потому что О'Боп заявляет, что не желает после удачной встречи сесть в свою машину и вместе с ней отправиться на небеса.
— Итальянцы не пользуются бомбами, — старается убедить его Персик. — Это все ирландские фокусы.
О'Боп напоминает Персику о своем ирландском происхождении и отправляется на метро. Они с Кэлланом выходят в Бэнсонхерсте и шагают к ресторану, а когда заворачивают за угол, О'Боп бормочет:
— Да чтоб тебя. Вот дерьмо!
— Что такое?
Перед рестораном топчутся четверо или пятеро мафиози. Кэллан роняет что-то вроде: «Ну и что с того? Перед мафиозными ресторанами всегда толкутся ребятишки. У них работа такая».
— Да тут Сол Скэки! — говорит О'Боп.
Огромный, мощный детина чуть за тридцать, с глазами голубыми, как у Синатры, и серебристыми волосами, слишком коротко для мафиози постриженными. Он и похож на мафиози, думает Кэллан, и в то же время вроде и не похож. На ногах у него тупоносые ботинки, начищенные до того, что блестят, точно полированный черный мрамор. Серьезный крендель, думает Кэллан.
— И кто таков? — спрашивает он у О'Бопа.
— Служит в «Зеленых беретах» дерьмовым полковником.
— Дуришь меня.
— И вовсе нет. И он гангстер. У него тонна медалей за Вьетнам. Если они решат сбросить нас со счетов, то Скэки вычитанием и займется.
Обернувшись, Скэки видит их. Отделившись от группы, он подходит к О'Бопу и Кэллану, улыбается и говорит:
— Джентльмены, милости прошу. Без обид, но мне полагается проверить, что под мышками у вас пусто.
Кэллан, кивнув, поднимает руки. Заученным движением Скэки обхлопывает его до самых щиколоток, потом проделывает то же самое с О'Бопом.
— Хорошо, — заключает он. — Ну что, пошли на ланч?
И ведет их в задний зал ресторана. Зал этот Кэллан видел чуть ли не в пятидесяти обалденных киношках про мафию. Фрески на стенах изображают безмятежные пейзажи солнечной Сицилии. Посередине длинный стол, накрытый скатертью в красно-белую клетку. Бокалы, чашки для эспрессо, маленькие брусочки масла, уложенные на тарелки со льдом. Бутылки красного, бутылки белого.
Хотя пришли они точно — минута в минуту, — парни уже сидят за столом. Персик, нервничая, знакомит их с Джонни Боем Коццо, Демонти и парой других. Потом открываются двери, и входят двое гангстеров-боевиков, грудь у обоих точно коровьи туши в мясной лавке, а за ними появляется Калабрезе.
Кэллан украдкой косится на Джонни Боя, ему кажется, что тот как-то злорадно ухмыляется. Но все обнимаются, целуются по сицилийскому обычаю. Калабрезе усаживается во главе стола, и Персик всех представляет.
Кэллану не нравится, что Персик испуган.
Персик называет их имена, Калабрезе поднимает руку и объявляет:
— Сначала пообедаем, а уж потом и о бизнесе потолкуем.
Даже Кэллану приходится признать, такой вкусной еды он в жизни не ел. Для начала подали щедрые порции закусок: проволоне [44] , прошутто [45] и сладкий красный перец. Таких тонюсеньких рулетиков из ветчины и крошечных помидорок Кэллану видеть не доводилось.
44
Сорт итальянского сыра.
45
Копченая острая, тонко нарезанная ветчина.
Официанты входили и выходили, точно монашки, прислуживающие Папе Римскому.
Когда с закусками покончили, наступила очередь пасты. Ничего необычного: так, маленькие пиалы со спагетти в красном соусе. Потом подали куриную пиккату — тонкие ломтики куриной грудки в белом вине с лимоном и каперсами и запеченную рыбу. Следом еще один салат и, наконец, десерт — огромный белый торт, пропитанный анисовой водкой.
Все это вносили и выносили вместе с винами, и когда официанты подали эспрессо, Кэллана совсем разморило. Калабрезе сделал длинный глоток кофе, после чего сказал:
— А теперь скажите, почему я не должен убивать вас, парни.
Ни хрена себе вопросик на засыпку.
Какая-то часть Кэллана рвалась заорать: «Ты не должен убивать нас потому, что Джимми Пиккони украл у тебя сто штук баксов, и мы можем доказать это!», но он прикусил язык, изо всех сил стараясь найти другой довод.
Тут он услышал слова Персика:
— Они, Пол, хорошие парни.
— Зато ты, Джимми, — улыбнулся Калабрезе, — нехороший парень. Был бы ты хорошим, то сегодня я бы обедал здесь с Мэттом Шихэном.
И, развернувшись, прошил насквозь взглядом О'Бопа и Кэллана.
— Я все еще жду вашего ответа.
И Кэллан тоже. Изо всех сил стараясь сообразить, то ли ломать голову над ответом, то ли попытаться прорваться между двумя мордоворотами, охраняющими дверь, выскочить в зал, выхватить пистолеты и вернуться, поливая всех огнем.
Но даже если мне это удастся, думает Кэллан, О'Боп к тому моменту будет мертв. Да, но зато я смогу отправить его на небо в переполненном автобусе.
Кэллан пытается незаметно передвинуться на краешек. Остался еще дюйм, теперь надо подобрать ноги, тогда он сможет враз сорваться со стула. Кинуться прямо на Калабрезе, схватить его и, пятясь задом, выскочить за дверь.