Власть пса
Шрифт:
— Да.
— И отстанешь от нашей Семьи?
Теперь, когда ты превратил мою дочь в калеку.
— Да.
— Откуда мне знать, что ты сдержишь слово?
— Клянусь перед Богом.
— Этого недостаточно.
Точно, недостаточно.
— Я возьму деньги, — говорит Арт. — Ты откроешь для меня счет, я сниму с него деньги. Потом ты освободишь Эрни. А когда он появится, я назову тебе имя Чупара.
— И уедешь.
— Ни секундой позже, Адан.
Арт дожидается целую вечность, пока Адан соображает. И молит про себя и Бога, и дьявола: только бы сделка состоялась!
— Сто
Окошечко закрывается.
Зловеще вздымаются волны, обрушиваются на него и разбиваютя о его тело.
Волны боли с каждым разом все мощнее.
Эрни хочет еще наркотика.
Он слышит, как открывается дверь.
Несут наркотик?
Или новую боль?
Гуэро смотрит на лежащего американского копа. Раны там, где вонзался нож, распухли, воспалились. Лицо от побоев раздувшееся, все в синяках. Его запястья, ступни, гениталии в ожогах от электродов, его задница... Зловоние омерзительное — гной, моча, дерьмо, застарелый пот.
Вымой его, приказал Адан. А кто такой этот Адан Баррера, чтобы приказывать? Когда я убивал людей, он торговал джинсами, продавал их соплякам-модникам. А теперь приезжает сюда, заключив сделку, ничего не сказав М-1, не получив разрешения от него. Они отдают копа. А что в обмен? Пустые обещания от другого американского копа? Интересно, что тот сделает, размышляет Гуэро, после того, как увидит своего искалеченного пытками, изуродованного друга? Кого Адан дурачит? Идальго здорово повезет, если он переживет поездку в машине. А если переживет, то вероятнее всего потом все равно лишится ног, а может, и рук. Адан что, вправду воображает, что может выторговать мир в обмен на этот истекающий кровью, смердящий, гниющий кусок мяса?
Гуэро присаживается на корточки рядом с Идальго и говорит:
— Мы отвезем тебя домой.
— Домой?
— Si. Сейчас ты можешь ехать домой. Спи. Когда проснешься, то будешь уже дома.
И втыкает иглу в вену Эрни.
На укол мексиканской «грязи» требуется всего секунда. Тело Эрни дергается, ноги в коленях чуть приподнимаются и безвольно падают.
Говорят, что уколоться героином все равно что поцеловать Бога.
Арт смотрит на обнаженный труп Эрни.
Лежащий в позе зародыша на куске черного пластика на обочине грунтовой дороги в Бадирагуато. На блестящем пластике матово выделяется засохшая кровь. На глазах все еще черная повязка. Больше на Эрни ничего нет, и Арт видит открытые раны, там, куда вонзали нож и скребли по кости, ожоги от электродов, следы анального изнасилования, множество синяков от уколов лидокаина и героина на руках.
Что же я наделал? — спрашивает себя Арт. Почему за мою одержимость расплачиваться пришлось другому?
Эрни, прости. Я виноват, я страшно виноват перед тобой.
Но я отомщу. Помоги мне Бог.
Копы всюду — federales из полиции штата Синалоа. Полицейские штата прикатили первыми и успешно затоптали место преступления, уничтожив следы шин, ног, отпечатки пальцев — все улики, которые могли помочь в расследовании убийства. Теперь контроль перехватили federales и тоже ходят взад-вперед, чтоб уж наверняка не осталось ни малейшей улики.
К Арту подходит comandante:
— Не переживайте, сеньор, мы глаз не сомкнем, пока не выясним, кто совершил это жуткое преступление.
— Мы и так знаем кто, — возражает Арт. — Мигель Анхель Баррера.
— Черт подери! — взрывается Шэг Уоллес. — Да ведь похитили его трое ваших уродов!
Арт оттаскивает друга. Он удерживает Шэга у машины, когда с ревом подкатывает джип, из него выскакивает Рамос с криком:
— Мы нашли его!
— Кого?
— Барреру! Надо ехать немедленно!
— Где он?
— В Сальвадоре.
— Но как...
— Маленькая подружка М-1, видно, заскучала по дому, — говорит Рамос. — И позвонила мамочке с папочкой.
Республика Эль-Сальвадор — в переводе «Спаситель» — это небольшая страна размером приблизительно со штат Массачусетс, расположенная на Тихоокеанском побережье перешейка Центральной Америки.
Не «банановая республика» вроде своего восточного соседа Гондураса, а республика кофейная, рабочие там такие трудолюбивые, что их прозвали «немцами Центральной Америки».
Но Арт знает: от их стараний им мало проку. Почти всей плодородной землей, большими крупными кофейными fincas — плантациями всегда владели так называемые Сорок Семей, составляющие около двух процентов населения страны. Чем больше земли отводилось под выращивание кофе, тем меньше ее оставалось для других продовольственных культур, и к середине девятнадцатого века большинство из трудолюбивых сальвадорских campesinos попросту голодали.
Арт окинул взглядом зеленые окрестности. Все так мирно вокруг и даже красиво — с воздуха, — но он знал, что это земля-убийца.
Массовые убийства начались в 1980-х, когда campesinos стали сбиваться в ФНОФМ — Фронт национального освобождения имени Фарабундо Марти, или в рабочие союзы, а студенты и священники руководили движением за трудовые и земельные реформы. В ответ Сорок Семей организовали милицию под названием «ОРДЕН» — испанский акроним, означающий «порядок», в их понимании, то есть прежний, старый порядок.
ОРДЕН, в большинстве своем состоявший из действующих офицеров сальвадорской армии, сразу приступил к работе. Начали исчезать campesinos, рабочие, студенты, учителя и священники; их тела потом находили на обочинах дорог, или их головы подбрасывали на школьные спортплощадки в качестве урока основ гражданственности.