Власть Талисмана
Шрифт:
По условиям мирного договора граф сохранял свой формальный титул и некоторую часть своих наследственных владений вокруг Тулузы, но был обязан отправиться в ссылку на пять лет не позднее июня 1230 года. Чтобы еще больше сократить время его пребывания среди своих подданных и уменьшить его потенциал в качестве мятежного лидера, его держали под домашним арестом в Луврском дворце в течение полугода после подписания договора. Попав в Тулузу в ноябре 1229 года, он обнаружил, что мощные крепостные стены города были сровнены с землей, дабы гарантировать, что он уже никогда не станет центром антифранцузского сопротивления. [570]
570
29. Oldenbourg, op. cit, pp. 251, 267.
Несмотря на массовое истребление perfecti и усилившиеся гонения, катаризм в 1220-х годах оставался живой религией, занимавшей важное место в общественной жизни Окситании и по — прежнему привлекавшей большое количество верующих. Есть свидетельства, что в первой половине десятилетия, когда казалось, что проклятие крестовых походов было снято, началась активная реорганизация и перестройка катарской церкви. Были заново установлены границы епископатов, а в 1225 году катары даже учредили новый епископат в Разесе. [571] Хотя многие perfecti приняли смерть на костре, по некоторым оценкам, до нескольких сотен человек, как мужчин, так и женщин, по-прежнему действовали в Окситании в 1225 году. [572] Альбигойские крестовые походы причинили огромный ущерб и отняли много жизней, но они явно не достигли своей главной цели: искоренения катарской ереси.
571
30. Barber, op. cit, p. 142.
572
31. Oldenbourg, op. cit, p. 234.
Разумеется, боевые действия занимали центральное место во время крестовых походов, но в каждой кампании после 1209 года им сопутствовал элемент охоты за ересью. К примеру, в июле 1214 года, на гребне успеха Симона де Монфора, ненавидимый народом Фульк, католический епископ Тулузский, назначил некоего «брата Доминика и его спутника… для выявления ереси, искоренения греха и проповеди истинного вероучения в нашем епископате». [573] Этим «братом Домиником» был Доминик Гусман, испанский монах, которому предстояло основать знаменитый монашеский орден доминиканцев в районе Тулузы 11 февраля 1218 года. [574] Еще в начале альбигойских крестовых походов, когда Арнольд-Амальрик еще был папским легатом, Доминика наделили инквизиторскими полномочиями. До своей смерти в 1221 году он безжалостно пользовался своей властью, и его систематическая программа гонений и церковных расследований в Окситании заложила основу для создания грозной папской инквизиции в 1233 году. [575]
573
32. Cited in ibid, p. 237.
574
33. Ibid, p. 236.
575
34. Ibid, pp. 237–238.
Потери, понесенные крестоносцами после гибели Симона де Монфора в 1218 году, обернулись неудачами и для охотников за ересями, но все изменилось, когда Франция возобновила крестовые походы в 1228 году и Бланш Кастильская дала понять, что французская монархия поддерживает самые решительные меры против еретиков. Вскоре после этого Петер Исарн, катарский епископ Каркассона, и Жерар де Ламоэт, катарский викарий из Ла-Бесседа, были сожжены на костре. [576]
Мирный договор, подписанный графом Раймундом Тулузским во Франции, вводил драконовские процедуры для выявления еретиков. [577] В последующие годы постепенное расширение этих процедур, всегда поддерживаемое «светской властью» — т. е. французскими оккупационными войсками, — означало, что церковь получила безраздельную власть над жизнью и свободой жителей Окситании. Как представитель одной из сторон, подписавших договор, граф Раймунд был даже обязан лично устраивать гонения на еретиков — тех самых еретиков, которых он со своим отцом мужественно защищал в течение последних двадцати лет. Он должен был приказывать собственным бейлифам выслеживать еретиков на значительно уменьшившейся территории, формально остававшейся под его властью, и оказывать помощь в их поимке на гораздо больших территориях, перешедших под власть французской короны.
576
35. Ibid, p. 239.
577
36. Ibid, p. 246.
«Мы очистим эти земли от еретиков и от еретической заразы; мы также будем помогать в очищении земель, принадлежащих всемилостивейшему королю… Для лучшего и наиболее легкого разоблачения [еретиков] мы обещаем платить две марки серебром в следующие два года, а после этого одну марку каждому человеку, который будет способствовать аресту еретика, при условии, что еретик будет признан таковым местным епископом или лицом, облеченным государственной властью». [578]
578
37. Cited in Barber, op. cit, p. 143.
Помимо выплаты «кровавых денег» осведомителям, Раймунд также обязывался выплачивать крупные суммы непосредственно церкви: 10 000 марок за ущерб, предположительно причиненный еретиками церковной собственности, 4000 марок в пользу монастырей и еще 400 000 марок на содержание 14 магистров католической теологии в Тулузском университете. [579] По замечанию историка Средневековья Малькольма Барбера, это было сделано с целью «выстроить бастионы католической веры, где еретики не смогли бы найти защиты и утешения». [580]
579
38. Ibid.
580
39. Ibid.
В то же время государство обрушилось на отдельных катаров на всех уровнях общества целым скопищем новых декретов. В соответствии с этими 45 хладнокровными, методичными и бюрократическими декретами подавление ереси стало обязательным с гражданско-правовой точки зрения. Некоторые примеры дают представление о том, как далеко была готова пойти церковь в своем вторжении в их повседневную жизнь и в их привлечении к бесчеловечным поступкам: в каждом приходе по всей стране католические епископы назначали священника и двух или трех доверенных мирян «с незапятнанной репутацией, которые должны принести клятву верно и прилежно выискивать еретиков, проживающих в вышеупомянутом приходе». Работа этих стражей порядка требовала от них «проводить внимательный осмотр всех подозрительных домов, их комнат и погребов, а также всех мест для тайных сборищ, которые подлежат уничтожению». Им предписывалось арестовывать не только еретиков, но и всех, кто каким-либо образом помогал им.
Человек, позволивший еретику оставаться на своей земле, должен был признаться в этом преступлении заблаговременно, «иначе по выяснении обстоятельств он будет навсегда лишен своей земли и собственности и подвергнут личному наказанию». Люди, чьи земли использовались еретиками без их ведома или согласия, подлежали такому же наказанию.
«Дом, в котором был обнаружен еретик, должен быть сровнен с землей, а земля, на которой он стоит, подлежит конфискации».
«Если местный бейлиф, который должен быть грозой еретиков, не будет ревностно преследовать вышеупомянутых еретиков, он потеряет свою должность без какой-либо компенсации».
«Все люди обязаны выискивать еретиков у своих соседей».
Еретики, отрекшиеся от катаризма и вернувшиеся в лоно церкви, были обязаны «носить два креста на своей верхней одежде, один справа, а другой слева. Эти кресты должны отличаться по цвету от самой одежды».
В каждом приходе все мужчины в возрасте более 14 лет и все женщины в возрасте более 12 лет были обязаны приносить клятву перед епископом, возобновляемую через два года, что они остаются преданными католиками, отрекаются от ереси, будут помогать ловить еретиков и сообщать о всех еретиках, которые станут им известны. Имя каждого человека, живущего в приходе, записывалось, и те, кто не приносил клятву, считались потенциальными еретиками.
Каждый человек любого пола в приходских списках (опять — таки в возрасте старше 14 лет для мужчин и старше 12 лет для женщин) был вынужден исповедоваться приходскому священнику по меньшей мере три раза в год и принимать причастие на Рождество, Пасху и Пятидесятницу. «Священники обязаны выявлять всех, кто не принимает святое причастие и таким образом навлекает на себя подозрение в ереси».
Мирянам запрещалось иметь дома какие-либо книги Ветхого и Нового Завета «за исключением Псалтири, молитвослова и Часослова Марии; однако владение даже этими книгами, переведенными на простонародный язык, строго воспрещается».