Власть Талисмана
Шрифт:
Нетрудно понять, какие чувства испытывали герметисты и розенкрейцеры, находившие убежище среди лютеран и кальвинистов в охваченных войной странах Центральной Европы. Поэтому не стоит удивляться, что для некоторых из них начало эпохи Стюартов в Англии рассматривалось как основание «Нового Иерусалима» — страны, избранной богом, которая поведет остальной мир к новой эре просвещения и процветания. Эти ожидания многократно усиливались из-за иллюзорной надежды на появление могущественного союза между «Рейном и Темзой» — т. е. между Англией и Германией, скрепленного браком Фридриха Пфальцского и Елизаветы Английской.
Но было еще одно обстоятельство, медленно вызревавшее в коллективном подсознании тех, кто стремился к великой всемирной реформе. Оно было связано с недавним приобретением Англией огромных девственных территорий в Северной Америке. На другой стороне Атлантики внезапно появился целый новый континент, подобие «Новой Атлантиды», готовый к пришествию европейских колонизаторов,
На этом фоне великий английский мыслитель Фрэнсис Бэкон вскоре опубликовал ряд книг, воспламенивших воображение европейских интеллектуалов.
Фрэнсис Бэкон (1561–1626) был сыном лорда-хранителя королевской печати при Елизавете I. В возрасте 12 лет его отправили в колледж Св. Троицы в Кембридже. В 18 лет, оказавшись практически без гроша в кармане после смерти отца, он занялся юриспруденцией и в 28 лет сумел занять место в Палате общин. Сверстники недолюбливали его, а Елизавета I относилась к нему с недоверием, но после смерти королевы в 1603 году он стал пользоваться покровительством Якова I. При поддержке короля Бэкон быстро приобрел славу и состояние; сначала он стал лорд — канцлером, потом бароном Веруламом (1618) и, наконец, виконтом Сент-Олбансом (1621). Однако блестящая политическая карьера Бэкона завершилась позорной отставкой после того, как его обвинили во взяточничестве. Остаток своей жизни он посвятил литературному творчеству.
В 1605 году, через два года после смерти Елизаветы I, Бэкон опубликовал свою первую эпохальную книгу под названием «О значении и успехе знания божественного и человеческого». В этом спокойном и взвешенном труде, который и поныне считается краеугольным камнем науки и образования, рассматривается состояние науки и просвещения в начале XVII века. По мнению Бэкона, если бы мы уделяли больше внимания исследованиям и экспериментам, то гораздо быстрее пришли бы к пониманию природы и к улучшению условий жизни для людей. С этой целью он посвятил книгу своему покровителю Якову I и предложил ему учредить «братство науки и просвещения», [1027] где ученые и эрудиты всех стран могли бы обмениваться знаниями и идеями на благо человечества:
1027
8. Yates, op. cit, p. 118.
«Как природа создает братства в родах животных, ремесла создают братства ремесленников, а помазание Божие создает братство среди королей и епископов, так и наука должна создать братство просвещения, обращенное к Богу, которого называют отцомвсейпремудрости». [1028]
Не будем забывать, что этот текст был написан в 1605 году, [1029] за девять лет до публикации розенкрейцерского манифеста, но «братство просвещения», о котором говорит Бэкон, точно совпадает с намерениями розенкрейцеров, хотя они говорили о «невидимом братстве». [1030]
1028
9. Ibid, p. 119.
1029
10. Sir Walter Scott (trans.), Hermetica: The Ancient Greek and Latin Writings which Contain Religious or Philosophic Teachings Ascribed to Hermes Trismegistus,Shambala, Boston, 1993, p. 117.
1030
11. Ibid, p. 321.
Вряд ли было случайностью, что братство, соответствовавшее этому описанию, вскоре было основано на Британских островах [1031] и в конечном счете распространилось по всему миру. Речь идет о франкмасонском братстве. Мы не были удивлены, узнав от нашего друга, историка Роберта Ломаса, что Фрэнсис Бэкон и Яков I, по всей вероятности, сами были франкмасонами, состоявшими в одной из первых лож так называемого «Шотландского Обряда». [1032] Действительно, помимо явного герметического и розенкрейцерского содержания, в посвящении Бэкона Якову I прослеживается четкая связь с аллегорической системой символов и тайных слов, используемых франкмасонами и полностью понятных только посвященным. [1033] Эта система, разумеется, идентична «магическому языку и письму», о котором говорится в розенкрейцерском манифесте. [1034]
1031
12. Yates, op. cit, p. 119.
1032
13. Ibid, p. 119.
1033
14. Robert Lomas, The Invisible College, Headline, London, 2001, pp. 71–80,85–86.
1034
15. Fama, cited in Yates, op. cit, p. 243.
Розенкрейцерская рождественская открытка в Шотландском государственном архиве.
Примерно в то время, когда Фрэнсис Бэкон вносил завершающие штрихи в рукопись своего знаменитого сочинения, немецкий алхимик Михаэль Майер (1568–1622), известный мыслитель розенкрейцерского толка, жил в Праге и работал личным врачом императора Рудольфа И. После смерти Рудольфа в 1612 году — за год до свадьбы Фридриха Пфальцского и Елизаветы Стюарт — Майер приехал в Англию. У нас нет подтверждения того, что Майер встречался с королем, но он, по всей видимости, чувствовал себя достаточно непринужденно, чтобы послать ему личную рождественскую открытку, в содержании которой содержится явный намек на связь Якова I с движением розенкрейцеров.
Рождественская открытка Майера сейчас хранится в Шотландском государственном архиве в Эдинбурге. На ней изображена большая роза, вокруг которой начертаны слова: «Приветствие и многие лета Якову, королю Великобритании. Да возрадуется роза под твоей истинной защитой». [1035]
Эта странная надпись привела многих исследователей к предположению о том, что в Англии существовала некая ранняя форма «движения розенкрейцеров» и что немецкие розенкрейцеры, такие, как Михаэль Майер, рассматривали Якова I как своего защитника и покровителя. [1036] Весьма вероятно, что во время своего пребывания в Англии Майер познакомился с философом-герметистом и каббалистом Робертом Фладдом (1574–1637), которому тогда было около 40 лет. Хотя в то время Фладд еще не опубликовал свое собственное сочинение о розенкрейцерском братстве под названием «Сводная апология братства Розы и Креста» (1616), он тем не менее был «розенкрейцером по духу». [1037]
1035
16. Mcintosh, op. cit, p. 33.
1036
17. Ibid.
1037
18. Joscelyn Godwin, Robert Fludd: Hermetic Philosopher and Surveyor of Two Worlds, Phanes Press, Grand Rapids. Michigan. 1991, p. 11.
Немецкие розенкрейцеры, безусловно, оценили усилия Фладда по защите интересов их братства в Англии, так как в 1618 году еще две книги Фладда — «История макрокосма» и «История микрокосма» — были изданы в Оппенгейме конторой Иоганна Теодора Де Бри, который, очевидно, щедро заплатил за эту привилегию. [1038] Де Бри также был издателем одной из книг Михаэля Майера под названием Atalanta Fugiens, изданной в 1618 году; [1039] вполне может быть, что Майер послужил связующим звеном между Фладдом и немецким издателем.
1038
19. Ibid.
1039
20. Yates, op. cit, p. 70.
Майер оставался в Англии до 1616 года, и было бы удивительно, если бы он не познакомился с Бэконом в течение этого периода, поскольку они вращались в одних и тех же кругах. Мы определенно знаем, что вскоре после визита Майера Бэкон приступил к сочинению утопической книги, отмеченной безошибочной печатью розенкрейцерских идей.
В 1627 году, через год после смерти Бэкона, рукопись, над которой он работал, нашлась среди его личных бумаг. Она была озаглавлена «Новая Атлантида» и осталась незаконченной, как и первоначальная история Платона об Атлантиде (в его диалогах «Тимей» и «Критий»). Она также не была датирована, но ученые предполагают, что Бэкон написал ее вскоре после появления в Германии двух розенкрейцерских манифестов и текста «Химической свадьбы» (т. е. после 1616 года), поскольку в ней содержатся идеи и аллегории, тесно ассоциирующиеся с этими документами.