Власть Варяга

Сухов Евгений Евгеньевич

Вернувшись из армии, Илья окончил горный институт и решил посвятить жизнь поискам золота. Собственно, именно тому делу, которым занимались его родители, погибшие под горным обвалом, когда ему было одиннадцать лет, и которым занимался дед, вырастивший его.

Вот только кто бы мог подумать, что существует бо€льшая страсть, чем желтый благородный металл.

Поднявшись, Ростовский потопал в ванную. Критически посмотрел на себя в зеркало — мог бы, конечно, выглядеть и получше. Вот и мешки под глазами обозначились, прежде их не было.

Умывшись

холодной водой, Ростовский почувствовал себя посвежевшим. Вернулся в комнату, закурил сигарету и в этот момент услышал, как в замочную скважину вставили ключ. Лада! Кто же еще? Раздался щелчок отпираемого замка, и в комнату вошла жена.

— Ты уже вернулся? — весело спросила Лада и уверенно, со спящим ребенком на руках, направилась в комнату, чтобы поцеловать его в щеку. Все как обычно. На лице любимой не было ни единой черточки, что могла бы свидетельствовать о ее недавней измене. А может, все это наговоры и его Лада святее новорожденного, выкупанного в купели во время крещения?

— Как видишь, — отвечал Ростовский, потушив сигарету.

Лада уверенно чмокнула его в щеку, и Ростовский почувствовал на коже влажный след. Будто бы не приласкала, а выплакалась на его лице. Вытирать не стал, не поймет.

— Ты сегодня какой-то не такой, — подозрительно посмотрела Лада на нахмурившегося Илью, уложив крохотного Стасика в колыбель.

— Ты так считаешь? — удивился Ростовский. — В чем же это проявляется?

— Хмурый, что ли. Не поцеловал меня.

— Ты сказала, что придешь через полчаса, где же ты была? — спросил Ростовский, глядя в настороженные глаза Лады. — Мне не хотелось тебе говорить, но все это время я был дома.

Взгляд девушки скользнул в угол комнаты.

— Я сейчас переоденусь, — невинно произнесла она и сделала шаг в сторону спальной комнаты.

Ростовский поймал Ладу за кисть.

— Ты не ответила на мой вопрос.

Он не настаивал, а просто напоминал.

— Пусти, — неожиданно запротестовала Лада, — ты мне делаешь больно.

— Вот как? — удивился Ростовский, продолжая удерживать ее руку. — Для меня это новость. А ты мне разве не делаешь больно?

— О чем ты? Я тебя не понимаю!

Ростовский отпустил Ладу, теперь она не отойдет от него до тех самых пор, пока он не получит ответа. На ее красивом лице не было заметно ни единой черточки раскаяния.

— Тебя видели в «Мандарине» с каким-то крупным мужчиной. Извини меня, но, кажется, ты танцевала ламбаду. — Лицо жены покрылось багровыми пятнами. Хмыкнув, Ростовский продолжал: — Или, может, я чего-то путаю и ты танцевала вальс?

Губы Лады дрогнули, сейчас она напоминала девочку, которая ожидает неотвратимого наказания за разбитую чашку. Наверняка ей придется целый час простоять в углу, уперев глаза в стену. Если бы она знала, что это не самое страшное наказание в жизни! Такую девочку, переполненную наивностью, стоило бы приласкать и пожалеть, но Ростовский молчал и был той самой неминуемой расплатой.

— Нет, — после долгого молчания выдавила из себя Лада.

Ростовский внутренне

подготовился к подобному ответу. Хотя в ее ситуации не оставалось ничего другого, как идти в полный отказ. Сейчас она будет убеждать его в том, что в «Мандарине» была не она, а какая-нибудь другая девушка, очень на нее похожая. Кто знает, может быть, он и поверил бы в это, во всяком случае, сумел бы убедить себя в том, что ничего не произошло. А там, глядишь, позабыл бы обо всем навсегда. Ведь мужики такие дураки, когда по-настоящему любят своих женщин.

Но на красивом лице Лады, он читал совершенно обратное — измена произошла. Выражения ее лица было вполне достаточно, даже если бы женщина не произнесла более ни слова. Илье Ростовскому одновременно было и жаль Ладу. Ему в самом деле хотелось погладить ее по бестолковой голове, но вот сил, чтобы приподнять руку, не хватало.

А может статься, она выбрала верную тактику? Пускай идет в отказ, ни в чем не признается, и он сделает вид, что поверил ее объяснению. И они заживут, как раньше, хорошо и спокойно.

Нужно помочь девушке.

— Чего нет? — спросил Ростовский. И, к собственному удивлению, разобрал в голосе надежду.

— Тебе верно сказали, я танцевала ламбаду! — произнесла Лада почти с вызовом.

Оправдания не получилось. Жаль. Ведь он давал ей шанс.

Рука невольно поднялась для удара.

— Ах ты!

Лада не стала закрываться, лишь прикрыла глаза.

— Долго я буду ждать? — произнесла Лада, не размыкая век. — Я готова выдержать любое наказание. Если ты хочешь разрубить меня на куски и сложить в корзину, я не возражаю, — сказала она все тем же ровным голосом, и уже с надрывом, не скрывая подступивших к горлу слез, продолжала: — Только не прогоняй меня, слышишь!

— Что же ты наделала, дурочка! — сокрушенно вздохнул Ростовский, бессильно опустив руку и одновременно понимая, что никогда не сможет ударить Ладу. — Мне казалось, что ты меня любишь.

Лада открыла глаза. Перед ней стоял все тот же ее Илья. Правда, какой-то почерневший, что ли, словно его придавило невероятное и тяжелое горе. Даже в росте как будто усох.

— Прости меня, — расплакалась Лада. — Я очень виновата перед тобой. Во всем! Но я тоже не могла поступить по-другому, потому что очень тебя люблю. Если бы я этого не сделала, то они бы тебя просто убили! Ты даже не представляешь, какие это страшные люди!

— Как давно это продолжается? — бесцветным голосом спросил Ростовский.

— Почти год.

— Хм… Не знал, что ты такая. Что ты такой отменный конспиратор.

Ростовский подошел к холодильнику, достал бутылку водки и откупорил. После чего, приложившись к горлышку, отпил почти треть. Лада никогда не видела Илью таким — он был растерян, подавлен. Плюхнувшись на диван, Ростовский расслабил узел галстука, словно ему стало трудно дышать. Сейчас он напоминал огромную хищную рыбу, выброшенную на берег из привычной тихой глубины. Даже дышал он так же тяжело и прерывисто, как если бы ему не хватало воздуха.