Власть Варяга
Шрифт:
— Мне страшно, — поежилась Лада.
— Ты не ответила на вопрос, — мягко напомнил Ростовский.
— Он заместитель главы администрации, — не сразу ответила Лада, — кажется, курирует бизнес. Очень влиятельный человек.
— Как его фамилия?
— Шурков.
— Валерий Алексеевич? — спросил Ростовский.
Ресницы Лады испуганно вспорхнули:
— Ты его знаешь?
— Хм… Не то чтобы хорошо знаю… Скажем так, мне приходилось иметь с ним дело.
— Это очень страшный человек, — предупредила Лада. — Хотя с первого взгляда это не видно.
— Не страшнее, чем другие, — парировал Ростовский. — Правда, он очень деньги любит, но сейчас это уже ни для кого не грех. Я пойду.
Илья взял Ладу за талию и поставил на ноги. Получилось слегка нервно, и он невольно укорил
Девушка прикусила губу и, отвернувшись, негромко произнесла:
— Раньше ты никогда не прогонял меня с колен.
— Извини, но мне надо идти.
Получилось суховато, будто бы он хотел отделаться от нее.
— Я все поняла. — Лада сделала небольшой шаг, и под ногой зловеще хрустнуло битое стекло.
— Чего ты поняла?
— У нас никогда не будет так, как прежде!
Опустив плечи, Лада застыла в центре комнаты. В этот момент она напоминала воробушка с промокшим оперением. Следовало бы подбодрить ее, хотя бы единственным словом, но сил на сентиментальность не хватало.
— Извини, Лада, я пойду, — произнес Илья и вышел на улицу.
Глава 12 ПОКОЙНИКАМ ДЕНЬГИ НЕ НУЖНЫ
Смеркалось. Пройдет каких-нибудь полчаса, и на небе, словно на фотобумаге, проявятся мириады звезды, выписав кривую дугу Млечного Пути. Вечер удался не по-июльски прохладным, и Ростовский был доволен тем, что захватил теплый джемпер.
Машину Илья оставил в двух кварталах от дома и сейчас, топая по пустынному тротуару, наслаждался покоем и тишиной. Последние две недели выдались необычайно напряженными, домой Ростовский возвращался ближе к полуночи. Не было даже времени, чтобы полноценно отдохнуть, не говоря уже о том, чтобы сходить с Ладой в какой-нибудь приличный ресторан.
Шурков жил на Кутузовском проспекте, в элитном особнячке, затерянном в глубине двора. Место тенистое, а главное — очень спокойное. Сюда не доносились звуки клаксонов, а шум ревущих двигателей терялся где-то в густых кронах тополей. Маленький рай для нескольких избранных. И, судя по всему, Валерий Шурков входил в их число. Впрочем, неудивительно — с такими деньгами, что он брал от каждого бизнесмена, даже в аду можно выторговать у чертей собственный котел и наладить бесперебойную подачу дров.
Ростовский вошел в подъезд и поднялся по лестнице. Шурков жил на предпоследнем этаже за бронированной дверью, которая вполне сошла бы за вход в мощный бункер, где устанавливают баллистические ракеты. Но за этой дверью помещалось жилище чиновника средней руки. Если предположить, что каждый из коммерсантов платит ему хоть небольшой процент, то скудный ручеек поступлений запросто перерастает в бурлящую реку.
Илья Ростовский выкуривал уже шестую сигарету, когда к дому подъехал служебный джип «Тойота». Размашисто отворилась задняя дверца, и из салона выбрался Валерий Алексеевич, собственной персоной. Ростовский почувствовал, как в крови, приблизившейся к точке кипения, забурлил адреналин. Прикрыв глаза, Илья попытался сосредоточиться, и вновь, в который уже раз, память вернула его в далекое прошлое. На фоне темно-синего неба, какое бывает только в горах, он увидел стаю кружащихся белоголовых грифов, лениво помахивающих крыльями. Вот один из них, набравшись смелости, опустился на огромный валун и боязливо покосился на людей, сидящих в сторонке. Убедившись, что собравшиеся не представляют опасности, птица уверенно спланировала на труп, завернутый в темный холст.
Илья Ростовский до боли сжал кулаки и издал глухой стон. В центре толпы он разглядел себя, двадцатипятилетней давности.
Внизу гулко хлопнула входная дверь, и Ростовский услышал тяжелую поступь. Илья стоял спиной к поднимающемуся и слышал его короткое неровное дыхание. Ростовский со злорадством подумал о том, как его крупное лицо покрывается обильным потом, и о том, что сейчас Шурков наверняка прикладывает к влажной шее платок. Ростовский развернулся в тот самый момент, когда Шурков поднялся на площадку. Получилось резковато, даже слишком. Ростовский рассчитывал рассмотреть на его лице если не страх, то хотя бы нечто похожее на настороженность. Но его встретили абсолютно спокойные глаза.
С минуту Шурков смотрел
— Решил, значит, домой принести? Предусмотрительно. А то я думал, что уже никогда от тебя этих денег не дождусь. Извини, домой я тебя не приглашаю. — Протянув руку, он поторопил: — Ну, чего застыл истуканом? Деньги давай! Двадцать штук, кажется. Мне сегодня не до разговоров. Хочется принять на грудь, да и на бок завалиться.
Ростовский сделал вид, что потянулся к карману, а потом неожиданно спросил:
— Да, я хотел тебя спросить, а зачем тебе столько денег-то?
— Ах вот оно как… Интересный разговор получается. Значит, уже на «ты» перешел. Ну-ну… А деньги мне нужны для того, мой разлюбезный, чтобы детям колбаску купить, — просто сообщил Валерий Алексеевич. — Любят они ее, понимаешь. А я-то сам сальцо предпочитаю.
— А дурно не станет? — серьезно посочувствовал Ростовский.
Валерий Алексеевич внимательно проследил за ладонью Ростовского — пальцы, не дотянувшись до кармана всего лишь несколько сантиметров, вдруг уперлись в бедро. Шурков поднял глаза на Ростовского и неприязненно скривился:
— Странный у нас с тобой разговор получается. Вижу, что денег ты мне давать не собираешься. Так зачем пришел?
— Вот мы подошли к главному. Ты знаешь такую девушку Ладу?
Шурков удивленно заморгал:
— Что-то я не въезжаю, при чем здесь эта шлюшка? Постой-постой, кажется, я начинаю кое-что понимать. А это случайно не к тебе она ушла? — Илья Ростовский молчал. — Ну, надо же, как бывает, — весело воскликнул Валерий Алексеевич, хлопнув себя ладонями по бокам, — одну и ту же бабу драли! Смех-то! Я, значит, ее во время рабочего дня того, а тебе, значит, вечером перепадало! Вот, стало быть, ради кого она бросила карьеру путаны! Если бы ты только знал, какие ей деньги предлагали. Ну, чего ты молчишь? Рассказал бы, как ты с ней? Как она предпочитает? Она такая искусница, что даже у столетнего старика стояк вызовет. И погладит, где надо, и полижет, что требуется, и потрется там, где следует, — вдохновенно говорил Шурков. — Знаешь, у меня этих проституток без счета было! Как-то все они на одно лицо, а вот Ладка сумела зацепить. Да так зацепила, зараза, что порой ни о чем другом думать не мог, только о ней, — честно признался Валерий Алексеевич. — А знаешь, я не удивлен, что ты на нее глаз положил. Ведь ты же настоящий самец! Такой же, как и я, — произнес он не без гордости. — А настоящие самцы смотрят только на ярких баб. Вот одна из них и есть Лада. Это кажется, что красивых баб много, на самом деле это не так. Вот мы с тобой, таким образом, и сошлись на ней. — Ростовский все больше мрачнел, но Шурков, казалось, не замечал его состояния. — А она тебя крепко задела, если ты ее решил выкупить. Скажу тебе откровенно, она после тебя не сразу стала такой, какой бывала прежде. Меня это злило поначалу! Вот, думаю, стерва, вместо того, чтобы о государственных людях печься, так сказать, о слугах народа, она черт-те знает о чем думает! Бывало, пялишь ее где-нибудь в кабинетной тиши, а она вдруг плакать начинает. Но потом ничего, прошло. Так ты чего пришел-то? — сердито посмотрел Валерий Алексеевич на угрюмо молчавшего Ростовского. — Обратно назад хочешь ее забрать, так, что ли? Так я тебе ее не отдам. Больно уж она классно трахается, где же мне еще искать такую подстилку, сам посуди!
— Значит, не получится у нас разговор? — тихо спросил Илья.
— Не получится.
— Вот ты меня здесь про деньги спрашивал, а только ведь покойникам деньги-то не нужны! — сказал Ростовский, сделав небольшой шаг вперед. Ровно настолько, чтобы без усилия дотянуться до паха Шуркова. И тотчас почувствовал, как на ладонь брызнула кровь. Шурков, захваченный невероятной болью, попытался крикнуть, но вместо этого выдавил из горла всего лишь сдавленный хрип. Илья вдруг отчетливо осознал, что это был не Шурков, а тот самый гриф, что опустился на неподвижное тело матери, туго завернутое в плотный саван. Еще секунда, и отвратительным клювом он попытается добраться до ее внутренностей. Теперь этому не бывать! Как же он хотел расправиться с этим противным и одновременно страшным грифом. Жаль, что этого мгновения пришлось ждать больше половины жизни.