Власть
Шрифт:
Я моргала по два раза на каждый вопрос. Нет. Никакого плана у меня не было. Нет, я сдалась не нарочно. И я, вообще, не совсем понимала о чем он говорит. Слишком нереально это звучало. Я же не хотела убивать. Вернее, нет... хотела... Но надеялась хотя бы ранить. Потому что...
— Аруг угрожал моим детям. — Я хотела добавить, что их надо увозить, но не успела.
Жерен захохотал. Недоумение в моих глазах, вероятно, было настолько явным, что мне не пришлось ничего спрашивать.
— Елька, со стороны все выглядело совсем не так. — Он хлопнул себя по коленям, как всегда делал, когда волновался, — ты шагнула к Аругу первой, вытащила кинжал и отбросила его в строну, мол, я не считаю
Я представляла картинку, нарисованную Жереном и понимала, да... со стороны это вполне могло выглядеть именно так. Никто же не знал, что я на самом деле чувствовала в тот момент.
— Аруг схватил тебя за горло и начал душить, — тем временем продолжал мой друг, — вероятно, он хотел отомстить Дишлану, который заставил его висеть, как кутенка перед всеми. Ты стала извиваться в его руках и пыталась разжать пальцы. А потом внезапно успокоилась. Слишком быстро, чтобы умереть на самом деле. Но в пылу мести Аруг ничего не заметил. Даже то, что ты потихоньку подтянула кинжал к себе. И когда он уже праздновал победу, ты хладнокровно, глядя прямо в глаза, воткнула нож точно в сердце.
Из моего горла вылетело только тихое сипение. Я была поражена тем, как увидели нашу «битву» со стороны. Как вообще можно было рассмотреть хитрый план в готовности бесславно умереть на глазах сотни людей. Я ведь сдалась. Смирилась с проигрышем.
Выходит, Жерен и мои друзья верили в меня гораздо больше, чем я сама. И все остальные тоже.
— Видела бы ты, Елька, что там было после твоей победы! — Жерен рассмеялся. — Я же говорил, таких сражений не было уже несколько веков. А тут ты так легко достала ночного короля в сражении один на один. Твой авторитет поднялся до небес. Со вчерашней ночи Нижний город гудит. В каждом доме обсуждают, твою победу. И поверь, Елька, не найдется ни одного человека, который рискнул бы бросить тебе вызов, чтобы отнять титул. Потому что на то, что совершила ты, не способны даже самые смелые и отчаянные.
Жерен светло улыбнулся и добавил:
— На такое даже я не способен. Почти невозможно перестать сопротивляться, когда тебя душат. Поверь, я знаю. — Он сделал паузу и добавил, — знаешь, лучше, если ты будешь молчать о том, что было на самом деле. Пусть все и дальше думают, что ты все сделала специально. Нам это на руку.
Я моргнула один раз. Поняла. Не дура. Хотя мне до сих пор было не понятно, как кто-то вообще мог подумать, что я убила Аруга не случайно.
Убила... я невольно приводнялась на локтях, от чего шея, а за ней и все тело взорвалось оглушительной болью... Я убила Аруга! Я снова убила человека! Опять! Только сейчас мне не на кого свалить вину за смерть. Не было заговорщиков, которые убили Итану и Ариту, отправленных мной на погибель. Не была некой сущность вселившаейся в меня и управлявшая мной, когда погибли насильники Катрилы. Это была я.
Я сама. Своими руками. Убила человека.
То ли от боли, то ли от ощущения крови на руках, меня затошнило. Я подняла глаза, на встревоженно подскочившего Алиса, который все это время прятался где-то за спиной Жерена. И потеряла сознание, провалившись в черное небытие.
Глава 21
На следующий день Южин вылечил мое горло. Но если физически я выздоровела, то психологически все было очень плохо. Я чувствовала себя подавленной, усталой и вымотанной. Каждый вечер с трудом собирала себя по кусочкам, цепляла на лицо насквозь фальшивую улыбку
Мне пришлось судить нарушителей законов ночного мира. Тех, кто оказался преступником среди преступников. И наказание за предательство было одно — смерть. И первый приговор мне пришлось вынести ближникам Аруга.
Я как могла оттягивала этот момент, откладывая сходку. В конце-концов Жерен заявил, что если я не возьму себя в руки и не приму решение, которое давно очевидно для всех, даже для самих сторонников поверженного ночного короля, то сделаю хуже и для себя, и для всех остальных. Власть ночного правителя держится исключительно на его железной воле, твердой руке и неотвратимости наказания в случае неподчинения. Только это и поддерживает относительный порядок в Нижнем городе, делая его безопасным для простых обывателей.
И я была вынуждена приказать убить почти десяток людей. Только за то, что они были друзьями Аруга.
Это подкосило меня окончательно. Я уже давно не могла есть, не было аппетита. А сейчас потеряла и сон. Я возвращалась из Нижнего города под утро, ложилась в постель и несколько часов пялилась в потолок, не в силах даже закрыть глаза. Стоило смежить веки, как передо мной начинали кружиться в бесконечном хороводе лиц тех людей, которых я убила: Аруг, его друзья, та троица, погибшая в подвалах посольства, и даже Арита и Итаной, хотя моей вины в их смерти было меньше всего. И это сводило меня с ума. Временами меня вырубало, но просыпалась я еще более уставшей, чем засыпала.
Я даже приказала убрать из комнаты зеркало, чтобы не смотреть себе в глаза. Будучи наследной принцессой, я знала, что мне придется выносить смертные приговоры. Но даже тогда это пугало меня и заставляло нервничать. И я никогда не предполагала, что мне придется собственноручно воткнуть клинок в человека.
— Ваша светлость, — однажды утром, когда я, измученная бессонницей вышла из спальни, меня встретил хмурый Алис, — так больше не может продолжаться. Я не знаю, что с вами случилось, но ваше душевное состояние очень сильно беспокоит меня. Вы пьете капли для нервных барышень, которые я оставил для вас?
Я кивнула. Соврала. Вместо капель Алиса я пила Тихую Ночь — сбор, который мне оставила Великая Мать. Но даже травы Южной пустоши не помогали справится с бессонницей.
— Очень странно, — наморщил лоб Алис. — Южин утверждает, что с вами все в порядке. Вы абсолютно здоровы. И я не понимаю, почему вы выглядите так, как будто бы находитесь при смерти.
Я пожала плечами.
— Это всего лишь депрессия, — вырвалось у меня невольно.
Но Алис не был бы Алисом, если бы не вцепился в меня, как клещ, выспрашивая у меня все, что я знаю о неизвестной ему болезни. Пришлось напрягать память старой учительницы Елены Анатольевны, чтобы вспомнить.
— А вы знаете, как ее лечить? — Алис смотрел на меня с напряженным вниманием.
— Нет, — мотнула головой, — у меня никогда не было депрессий. Да и сейчас тоже... это просто стресс... нервное перенапряжение, — пояснила я, увидев, как в глазах Алиса вспыхнул интерес. У него на языке крутилось еще пара десятков вопросов, которые он тут же задал мне под предлогом желания помочь мне справиться с проблемой.
Эта беседа так утомила меня, что впервые за все время я никуда не пошла. Вернулась к себе, плюхнулась в кресло и ведь день просидела без движения, бездумно пялясь в потолок и не обращая внимания на периодически появлявшихся в моих покоях близких.