Властелин Колец
Шрифт:
Перейдя Бруиненский Брод, они сошли с тракта и, круто свернув к югу, пошли узкими тропами по холмистой равнине. Горы были далеко слева. Этого направления теперь надо было придерживаться много гонов и много дней. Местность была безлесная и гораздо более неровная, чем зеленые берега Великой Реки по ту сторону хребта. Идти приходилось медленно. Зато они надеялись избежать недружелюбных глаз. В этих пустынных краях реже бывали шпионы Саурона, а тропы, кроме обитателей Райвендела, мало кто знал.
Гэндальв шел впереди, вместе с Арагорном, который отлично изучил эти земли и находил дорогу
Сначала хоббитам казалось, что хотя они шагают до изнеможения, они на самом деле не идут, а ползут, как улитки, на одном месте. Окружающая равнина почти не менялась, только горы постепенно приближались. Они поднимались все выше и сворачивали к западу. А у подножия хребта толпились унылые холмы, рассеченные глубокими долинами, в которых бурлили холодные речки. Тропы были редки и извилисты и приводили их то к краю крутого обрыва, то к спуску в обманчивое болото.
Они уже две недели были в пути, когда изменилась погода. Ветер внезапно утих, а потом сменил курс и задул с юга. После изнурительного ночного перехода путники увидели холодный рассвет. Облака посветлели, поднялись выше и растаяли, открыв ясное бледное солнце. Они дошли до невысокого гребня, поросшего остролистом. Серо-зеленые стволы казались каменными, листья были блестящие, а плоды – ярко красные в свете утренней зари.
Далеко на юге Фродо видел туманные очертания высоченных гор, которые, казалось, начинают сходиться, чтобы не пропустить Отряд. Несколько левее их маршрута вздымались три пика: самый высокий и самый близкий торчал, как большой зуб, сверкая вечным снегом; голая северная стена была в тени, но там, где на него попадало солнце, пик отсвечивал красным.
Гэндальв, стоя рядом с Фродо, смотрел на горы из-под руки.
– Мы много прошли, – сказал маг. – Дошли до бывших границ страны, которую люди называют Холлином, Краем Остролистов. Когда-то здесь жили эльфы, в то счастливое время она называлась Эрегион. Сорок и пять гонов птичьего полета мы преодолели, ногами получилось намного больше. Здесь земля мягче и климат теплей, но из-за этого может быть опаснее.
– Опасно или не опасно, а настоящий рассвет – это здорово! – воскликнул Фродо, откидывая капюшон и подставляя щеки утреннему солнцу.
– Горы-то уже перед нами, – сказал Пипин. – Мы, наверное, ночью повернули к востоку.
– Нет, – сказал Гэндальв. – Просто в ясный день дальше видно. За этими пиками хребет сворачивает к юго-западу. В Доме Элронда много карт, ты что, ни в одну не заглядывал?
– Заглядывал, – сказал Пипин. – Иногда. Но я их не запоминаю. Это для Фродо, у него голова лучше устроена.
– Мне здесь карты не нужны, – сказал Гимли, подходя
Только раз в жизни я видел их издали, но я их узнал и знаю их имена, потому что под ними находятся Гномьи Копи, Казад-Дум, на эльфийском языке Мория, на всеобщем – Черная Бездна. Вон стоит Баразинбар, Багровый Рог, злой Карадрас; за ним – пики Серебряный и Тусклый: белоснежный Келебдил и серый Фануидхол, по-гномьи Зирак-зигил и Бундушатхур. Там Мглистые горы раздвигаются, и между длинных отрогов лежит в ущелье долина, которую никогда не забудет ни один гном: Азанулбизар, или Долина Димрилла. Эльфы называют ее Нандурион.
– Мы как раз идем в долину Димрилла, – сказал Гэндальв. – Если пройдем перевал, прозванный Багровыми Воротами, то на той стороне Карадраса спустимся по Ступеням Димрилла в гномью долину. Там озеро Зеркальное и ключевые истоки реки Серебрянки.
– Холодны ключи Кибиль-Налы, и темна вода Келед Зарама, – сказал Гимли. – У меня сердце замирает при мысли, что я скоро его увижу!
– Надеюсь, что увидишь и порадуешься, мой добрый гном, – сказал Гэндальв. – Но мы не сможем там задержаться. Из той долины мы пойдем вниз по Серебринке в Сокровенные Леса, оттуда – к Великой реке, а потом… – маг сделал паузу.
– А потом куда? – спросил Мерри.
– К концу Похода, в конце концов! – сказал Гэндальв. – Нечего далеко заглядывать. Порадуемся, что первый этап благополучно пройден. Давайте отдохнем здесь не только днем, а и ночь прихватим. В Холлине воздух целебный. Чтобы земля, на которой однажды жили эльфы, совсем их забыла, она должна пройти через большое зло.
– Это правда, – подтвердил Леголас. – Но эльфы этих мест были чуждым народом для нас, лесных жителей. Деревья и травы их не помнят. Одни камни их еще оплакивают. Я слышу: «Они нас добыли, они нас гранили, в постройках своих возносили… но они ушли». Да, их давно нет. Давно ушли в Гавань.
В то утро путники устроились в глубоком овраге, скрытом зарослями остролиста. Разожгли костер, и ужин-завтрак у них получился веселее, чем в предыдущие дни. Укладываться спать никто не спешил, потому что впереди была целая ночь: двигаться дальше они собирались не раньше вечера следующего дня. Только Арагорн был молчалив и озабочен. Посидев немного у костра вместе с остальными, он встал, поднялся по краю оврага, потом на ближайший каменистый гребень. Там он довольно долго стоял под деревом, вглядываясь в даль то в южном направлении, то в западном, и прислушиваясь. Потом вернулся к оврагу и сурово посмотрел сверху на развеселившихся друзей.
– Что случилось, Долгоброд? – окликнул его Мерри. – Что ты высматриваешь? Тебе не достает восточного ветра?
– Нет, – ответил их проводник. – Однако кой-чего в самом деле недостает. В Холлине я бывал во все времена года. Здесь давно нет двуногих обитателей, но остальные, особенно птицы, всегда жили. А сейчас полное молчание. Одни вы шумите, больше ничьих голосов не слышно на много миль вокруг, а от ваших – эхо слишком гулкое. Не пойму, что это значит.
Гэндальв поднял глаза, вдруг тоже заинтересовавшись.