Властелин масок
Шрифт:
Амос задумался. Вокруг него царило глубокое молчание. Феи затаили дыхание, друиды в нетерпении поглядывали на гостя, а новая принцесса воды, сирена с голубыми волосами, нервничала, спрашивая себя, верный ли выбор сделала Гриванья, указав на этого мальчика.
Амос снова поднялся и воскликнул:
— Я принимаю ваше предложение, но при одном условии!
— Так не принято, — заявила Гвенфадрилла, — однако продолжай, мы тебя слушаем.
— Я хочу, чтобы феи вернули моему другу Юносу украденную у него молодость. Он должен вернуться к своей
Не задумываясь, владычица фей вынесла свой приговор:
— Твое требование принимается. Феи, отведите Юноса домой, в его прошлое, и сделайте так, чтобы ему было столько же лет, как тогда, когда он случайно попал в нашу ловушку.
Юнос пришел в восторг. Он плакал, как ребенок.
— Амос Дарагон вернул мне молодость! Я вновь обрету свое детство! И отца! И мать! И мою собаку!.. Спасибо! Спасибо, друг! Благодарю тебя от всего сердца!
Покидая собрание в окружении фей, старик обернулся к Амосу и с полными слез глазами сказал:
— Я стократ возмещу тебе то, что ты сделал для меня. Жизнью клянусь, клянусь своей головой и душой моих родителей. Да скорой встречи, друг!
Гвенфадрилла торжественно взяла в руки восхитительную хрустальную маску. Это была маска мужчины с тонкими чертами лица и выступающим лбом. Владычица протянула ее Амосу и попросила примерить. Маска пришлась мальчику точно впору. Фея вправила в нее белый камешек власти, присланный Гриваньей, и Амосу явственно показалось, что он начал совсем по-другому дышать, словно бы в такт с ветром.
Королева объявила:
— Эта маска будет расти вместе с тобой. Она — твоя собственность и самое драгоценное твое достояние. Ты сам обнаружишь свои возможности. Маска пока не слишком сильна, но когда в нее будут вправлены все четыре камня, ты сможешь поднять бурю, и у тебя хватит сил, чтобы ходить по воздуху. А теперь все вместе отдадим почести Амосу Дарагону и устроим праздник во славу первого человека из второго поколения воинов равновесия!
Все встали и зааплодировали. Грянула праздничная музыка.
Глава двенадцатая
БЕОРФ И МЕДУЗА
Армия рыцарей Света Йона Очистителя была окончательно разгромлена. Кармакас обосновался в замке Братели Великой. С помощью горгон он выставил всех жителей, более тысячи изваяний, за черту города. Теперь они стояли по обе стороны дороги, ведущей к воротам столицы. Это было жуткое зрелище. Бродячие торговцы, путники, искатели приключений и странствующие актеры отказывались даже приближаться к городу. Все, кому довелось столкнуться с этим кошмаром, поворачивали обратно, клянясь, что ноги их никогда больше не будет в этой части страны.
Горгоны совершенно разорили город. Дома были полностью разрушены или сожжены. На смену счастливым детским голосам пришла мертвая тишина. Жизнь угасла — не было ни людей, ни цветов, ни животных. Над городом развевался черный флаг с изображением змеи с разверстой пастью — казалось, змея готова ужалить всякого, кто на нее взглянет. Вода в реке была отравлена, поля заросли сорняками, уцелевшие птицы навсегда покинули эти места.
Могущественный Кармакас удвоил армию горгон. Город кишел змеями; по стенам замка и среди руин Братели Великой разгуливали тараканы — излюбленное лакомство этих ужасных ползучих гадов.
Вот уже три дня Беорф терпел мучительную пытку. Его вкопали по самую шею в землю на рыночной площади. Ему завязали глаза, чтобы под взглядами горгон он не превратился в камень. По ночам чудовища частенько натыкались на него и мешали спать. Днем раскаленное солнце жгло ему макушку. Каждое утро человекозверя навещал нагас. Кармакасу было хорошо известно самое слабое место беоритов. Он знал, что люди-медведи обладают непоколебимой выносливостью и физической силой. Единственное, с чем они не могут справиться, это голод. Каждое утро, дразня Беорфа хлебом и медом, колдун говорил ему:
— Ес-с-сли ты, ш-ш-ш, скажеш-ш-шь мне, где подвес-с-ска, я дам тебе какой хочеш-ш-шь еды. Скаж-ж-жи, где подвес-с-ска, и мы, ш-ш-ш, будем вмес-с-сте. Я знаю, что ты, ш-ш-ш, голоден. Поговори со мной, ш-ш-ш, скаж-ж-жи, где ты спрятал мою, ш-ш-ш, драгоценность.
Беорф ничего не видел, но ужасно мучился от аромата свежего хлеба, поднесенного к его носу. Он ощущал вкус меда на своем языке, и его рот наполняла густая слюна. С каждым утром пытка понемногу ослабляла его волю, но Беорф крепился изо всех сил.
— Я никогда вам этого не скажу! Я испущу дух прежде, чем вы вырвете у меня хоть слово! — изо дня в день отвечал Беорф.
Каждый день нагас покидал площадь, шипя от ярости. К концу пятого дня пытки, когда измученный страданиями Беорф думал, как ему продержаться еще день, над его ухом зазвенел девичий голосок.
— Ничего не бойся, я здесь, чтобы помочь тебе, — раздался еле слышный шепот.
Беорф почувствовал, как чьи-то руки раскапывают землю вокруг него. Какая-то девушка освободила беорита из ловушки и, помогая подняться, сказала:
— Должна предупредить тебя, я — горгона. Будь осторожен. Никогда не пытайся заглянуть в мои глаза, не то немедленно превратишься в камень. Ради твоей безопасности я надела плащ с капюшоном, он закрывает мои глаза. Теперь я сниму с тебя повязку.
Подняв веки, ошеломленный Беорф увидел молодую горгону изумительной красоты. Ее спущенный на глаза капюшон оставлял открытой часть хорошенького личика и прелестный рот. У нее были очаровательные губы. Несколько симпатичных, золотистых, совершенно безвредных змеиных головок высовывались из-под капора, заставляя ткань медленно шевелиться. Нежная кожа горгоны была приятного бледно-зеленого цвета. Протянув ему руку, она произнесла: