Властелин Севера
Шрифт:
— За рыжеволосую дадут хорошую цену! — крикнул Сверри один из вооруженных мужчин.
— Как и за остальных.
— Я трахнул ее прошлой ночью, — продолжал стражник. — И кто знает, вдруг она носит моего ребенка, а? И тогда ты получишь двух рабов по цене одного, ты, удачливый ублюдок!
Рабы уже были скованы, и Сверри заставили заплатить за кандалы и цепи, так же как за еду и эль, которые потребуются, чтобы тридцать три уроженца Шотландии пережили путешествие в Ютландию.
Нам пришлось тащить эту провизию из монастыря,
— Червивое, — пожаловался он и швырнул нам остаток яблока.
Я ухитрился подхватить его в воздухе, хотя множество рук потянулось за ним. Разломив яблоко пополам, я поделился с Финаном.
— Эти ублюдки готовы передраться из-за червивого яблока, — глумливо усмехнулся Сверри. Потом высыпал мешок монет в повозку. — На колени, вы, ублюдки, — прорычал он нам, когда к повозке подскакал седьмой всадник.
Мы встали на колени перед вновь прибывшим.
— Мы должны проверить монеты, — сказал он.
Голос показался мне знакомым. Я взглянул вверх и увидел Свена Одноглазого. И он тоже смотрел на меня. Я опустил взгляд и принялся есть яблоко.
— Франкские денье, — гордо объявил Сверри, протягивая Свену несколько серебряных монет.
Но Свен не взял их. Он смотрел на меня.
— Кто это? — вопросил он.
Сверри тоже взглянул на меня.
— Осберт, — ответил он и выбрал еще несколько монет. — А это пенни Альфреда, — сказал он, протягивая деньги Свену.
— Осберт? — переспросил тот, все еще не сводя с меня единственного глаза.
Сейчас я не был похож на Утреда Беббанбургского. На моем лице появились новые шрамы, нос был сломан, нечесаные волосы превратились в громадную спутанную гриву, борода стала клочковатой, а кожа сделалась темной, как мореное дерево. И все-таки Свен пристально глядел на меня.
— Поди сюда, Осберт, — сказал он.
Я не мог уйти далеко, потому что цепь на шее удерживала меня рядом с остальными гребцами. Но я встал, зашаркал к нему и снова опустился на колени, потому что был рабом, а он — господином.
— Посмотри на меня, — приказал Свен.
Я повиновался, уставившись в его единственный глаз, и увидел, что Свен облачен в кольчугу и прекрасный плащ и сидит на великолепном скакуне.
Я заставил свою правую щеку подергиваться и трястись, а потом ухмыльнулся, словно рад был видеть его, и судорожно замотал головой. Свен, должно быть, подумал, что я всего лишь один из полубезумных рабов, потому что взмахом руки отослал меня прочь и взял монеты у Сверри.
Они долго торговались. Наконец Свен решил, что получил достаточно монет из хорошего серебра, и нам, гребцам, было приказано отнести бочки и кадушки
Сверри врезал мне по плечу, когда мы двинулись в путь.
— Ты что это вытворял?
— Ты о чем, хозяин?
— Ну, трясся, как идиот. Дергался.
— Боюсь, у меня начинается лихорадка, хозяин.
— Ты знал раньше этого человека?
— Нет, господин.
Похоже, Сверри не поверил, но не стал допытываться и оставил меня в покое. Мы погрузили бочки на «Торговца», который все еще был наполовину вытащен на берег. Поскольку я больше не трясся и не дергался, пока мы грузили провиант, Сверри понял, что лихорадка тут ни при чем, и снова призадумался над моим странным поведением. А потом он опять ударил меня, поскольку его вдруг осенило:
— Ты ведь из этих мест, так?
— А где мы сейчас находимся, господин?
Он снова ударил меня, сильнее, а другие рабы злорадно наблюдали эту сцену. Один только Финан сочувствовал мне, но ничего не мог поделать.
— Точно, ты ведь отсюда, — сказал Сверри. — Как я мог забыть? Именно здесь я тебя и заполучил.
Он показал в сторону Свена, который сейчас находился по ту сторону солончаков, на увенчанном руинами холме.
— Что тебя связывает со Свеном Одноглазым?
— Ничего, — ответил я. — Я никогда его раньше не видел.
— Ты лживый кусок дерьма! — воскликнул Сверри.
Он почуял возможную выгоду и приказал, чтобы меня отсоединили от остальных гребцов, оставив скованными лодыжки и цепь у меня на шее. Сверри взялся за конец цепи, собираясь повести меня обратно к монастырю, но мы добрались не дальше галечного берега, потому что Свен внезапно понял, кто я такой.
Мое лицо преследовало его в кошмарах, и теперь, узнав свой кошмар в дергающемся идиоте Осберте, Свен галопом скакал нам навстречу, а за ним мчались шестеро всадников.
— На колени, — приказал мне Сверри.
Я опустился на колени.
Конь Свена остановился, едва не поскользнувшись на покрытом галькой берегу.
— Посмотри на меня! — во второй раз приказал мне Свен, и я поднял глаза, поспешно пустив слюни в надежде сойти за идиота.
Я дернулся, и Сверри как следует меня ударил.
— Кто ты? — вопросил Свен.
— Я всегда думал, что его зовут Осберт, — заметил Сверри.
— Это он тебе так сказал?
— Мне отдали его, господин, на этом самом месте, и он сказал, что его зовут Осберт.
Услышав это, Свен улыбнулся. Он спешился, подошел поближе и наклонился, чтобы заглянуть мне в лицо.
— Так, значит, ты получил его здесь? — спросил он Сверри. — И от кого же?
— Король Гутред отдал мне его, господин.
В этот момент Свен меня узнал, и его одноглазое лицо исказило странное выражение, в котором смешались триумф и ненависть. Он ударил меня по лицу, ударил так сильно, что у меня мгновенно помутилось в голове, и я упал на бок.