Властелин Севера
Шрифт:
Когда я наклонился и прикоснулся к рукояти меча, в глазах моих стояли слезы.
— Кольчуга была повреждена, — пояснила Хильда, — поэтому нам пришлось позвать одного из королевских оружейников, чтобы ее починить.
— Спасибо тебе, — растроганно произнес я.
— Я молилась, — ответила Хильда, — чтобы ты не стал мстить королю Гутреду.
— Он сделал меня рабом, — резко сказал я.
Я не мог оторваться от рукояти меча. За последние два года я столько раз испытывал отчаяние, пережил столько моментов, когда малодушно думал, что никогда уже больше не прикоснусь
— Гутред поступил так, потому что считал, что так будет лучше для его королевства, — твердо проговорила Хильда. — Этот человек — достойный христианин.
— Он сделал меня рабом, — повторил я.
— Но ты должен простить его! — убежденно воскликнула Хильда. — Как я простила тех людей, которые причинили мне зло, как Бог простил меня. Я была грешницей, великой грешницей, но Бог коснулся меня, оросил своей благодатью и, таким образом, простил меня. Поэтому поклянись, что пощадишь Гутреда.
— Я не буду давать никаких клятв, — грубо ответил я, все еще держа Вздох Змея.
— Ты добрый человек, — сказала Хильда. — Я это знаю. Ты был ко мне гораздо добрее, чем я того заслуживала. Так прояви же милосердие и к Гутреду. Он хороший человек.
— Я буду помнить об этом, когда с ним встречусь, — уклончиво отозвался я.
— И не забудь, что он сожалел о своем поступке, — заявила Хильда. — Помни, Гутред поступил так, потому что верил: это спасет его королевство. Помни также, что он посылает нашему монастырю деньги в качестве епитимьи. Нам нужно много серебра. В бедных и недужных у нас нет недостатка, но зато всегда есть недостаток в подаяниях.
Я улыбнулся ей. Потом встал и отцепил ножны с мечом, который забрал у одного из людей Свена близ Гируума. Затем отстегнул брошь у горла и бросил плащ, брошь и меч на тростники, сказав Хильде:
— Ты можешь все это продать.
После чего, крякнув от натуги, натянул свою старую кольчугу, пристегнул мечи и поднял шлем, увенчанный волчьей мордой. Кольчуга легла на мои плечи чудовищной тяжестью — столько времени прошло с тех пор, как я ее носил. И она была мне велика, потому что за те годы, что я налегал на весло на корабле у Сверри, я сильно похудел. Я надел на руки браслеты и посмотрел на Хильду.
— Но одну клятву я тебе все-таки дам, аббатиса Хильдегит, — произнес я.
Она подняла на меня глаза — и увидела прежнего Утреда, блистательного господина, воина с мечом.
— Я буду поддерживать твой монастырь, — пообещал я, — и присылать тебе деньги. Ты будешь процветать и навсегда останешься под моей защитой.
Хильда улыбнулась, потянулась к кошелю, что висел у нее на поясе, и вынула оттуда маленький серебряный крест.
— А это мой подарок тебе, — сказала она. — Я молюсь, чтобы ты чтил его, как я, и усвоил великий урок: Господь умер на таком кресте, чтобы искупить все содеянное нами зло. И я не сомневаюсь, господин Утред, что часть предсмертных мук Иисус претерпел, дабы искупить твои грехи.
Когда Хильда давала мне крест, наши пальцы соприкоснулись. Я посмотрел ей в глаза, и она отдернула руку.
— Теперь ты можешь отправиться к Гизеле, — сказала она.
Сам я ни разу за все время беседы не упомянул о Гизеле и теперь притворился, что это имя мало для меня значит.
— Она, должно быть, уже замужем, — небрежно бросил я. — Если только вообще жива.
— Гизела была жива, когда я покидала Нортумбрию, — ответила Хильда. — Правда, это было восемнадцать месяцев тому назад. Тогда она не разговаривала с братом, узнав, что он с тобой сотворил. Я провела много часов, утешая бедняжку. Она плакала, но при этом была полна гнева. Гизела — сильная девушка.
— И красивая. Такие быстро выходят замуж, — вставил я хрипло.
— Она поклялась тебя дождаться, — нежно улыбнулась Хильда.
Я прикоснулся к рукояти Вздоха Змея. В сердце моем смешались безумная надежда и отчаяние. Гизела. Все это время умом я понимал, что рабу негоже мечтать о сестре короля, но не мог выкинуть ее из головы.
— Может, она и вправду тебя ждет, — тепло сказала Хильда. Потом сделала шаг назад, и тон ее внезапно стал резким: — А теперь мы должны молиться, кормить нищих и лечить больных.
Таким образом, мне дали понять, что пора уходить, и, пригнувшись, я шагнул из монастыря в грязный проулок.
Нищим разрешили войти в монастырь, а я остался стоять, прислонившись к деревянной стене, со слезами на глазах. Люди держались дальней стороны проулка: они боялись меня, потому что я был одет как на войну и при мне было два меча.
«Гизела, — думал я. — Гизела!»
Может, она и вправду меня ждала, хотя я в этом сомневался: слишком велика была ее цена в качестве коровы мира. И все-таки я знал, что вернусь на Север при первой же возможности. Я отправлюсь туда за Гизелой.
Я сжимал в руке серебряный крест до тех пор, пока не почувствовал, что его края больно впились в мою ладонь, огрубевшую от постоянной гребли на корабле Сверри. Потом я вытащил из ножен Вздох Змея и увидел, что Хильда хорошо ухаживала за клинком. Он так и сиял: наверняка его регулярно смазывали салом или каким-нибудь другим жиром, не позволяя ржавчине запятнать железо. Я поднес длинный клинок к губам и поцеловал.
— Тебе предстоит кое-кого убить, — сказал я мечу. — Нам нужно отомстить.
И верный меч меня не подвел.
На следующий день я нашел оружейного мастера. Тот сказал, что сейчас слишком занят и сможет выполнить мой заказ только через несколько дней. Я ответил, что он сделает это сегодня или вообще распрощается с жизнью. Разумеется, он согласился сделать то, что мне надо, немедленно.
Вздох Змея был превосходным оружием. Его смастерил еще в Нортумбрии кузнец по имени Элдвульф. Помню, увидев тогда замечательный клинок, я попросил сделать мне рукоять из чистого железа, украшенную серебром или бронзой. Но Элдвульф отказался.