Властелин Сонхи
Шрифт:
Вот и рыжий. Капюшон куртки откинут, физиономия злобная, озирается по сторонам, точно высматривает, кого бы пристукнуть. Внезапно перекинулся в большого дикого кота с кисточками на ушах и целеустремленно рванул с места, а Шнырь за ним.
Долго бегать не пришлось, вскоре Крысиный Вор остановился и вновь обернулся человеком. Гнупи притаился за углом. Ему хотелось подобраться ближе, там было жуть до чего интересно: вдребезги разбитая витрина захудалой колониальной лавки, из сугроба торчит крокодилий хвост, а другой сугроб тихонько мычит, словно под ним есть кто-то живой – но соглядатай опасался, что маг его
Под снегом оказалась девица в изодранной одежке, растрепанная, посиневшая от холода, с лиловым от синяков опухшим лицом. Хантре закутал ее в шерстяной плед, который достал из своей кладовки.
– Я убил твои амулеты. Все, какие были, – голос крысокрада звучал отрывисто и неприязненно. – В ближайшее время не держи при себе никаких амулетов. Тебе сейчас нужен очень хороший лекарь. Я отвезу тебя к лекарке под дланью Тавше, но перед этим поклянись богами и псами, что не причинишь вреда ни ей, ни ее ребенку, и не попытаешься похитить ни ее, ни ребенка, и не станешь никому в этом помогать. Ты Хенгеда Кренглиц, овдейский агент. Ты ведь знаешь, кто такая Зинта и с кем она живет.
– Тогда отвези меня к другому лекарю, – слабо и хрипло, но тоже с неприязнью промолвила девица.
– Другой не справится. У тебя травмированы внутренние органы и сосуды, заражение крови уже пошло.
– Мразь… Будь ты проклят…
– Это не я на тебя напал, – огрызнулся Хантре после заминки – как будто до него не враз дошло, что все эти заслуги она приписала ему. – Я убил амулеты, чтобы атака не повторилась, и обезболил, насколько сумел. Ты поклянешься? Я не стану подвергать риску Зинту.
– Тогда что случилось? Амулеты взбесились, на меня налетело чучело из витрины… Потом все закончилось, и лечебный амулет мне помогал, пока не появился ты.
– Не взбесились, это Дирвен перехватил над ними контроль. Наверное, сейчас он отвлекся на что-то другое. Если ты видела надпись в небе – тоже его работа.
– Дирвен мразь, гаденыш паршивый…
– С этим не спорю, но у нас мало времени, – перебил Хантре. – Поклянешься?
– Да. Клянусь богами и псами, что не стану вредить ни Зинте, ни ребенку Зинты. И никому в этом содействовать тоже не стану. Достаточно?
Оглянувшись через плечо, маг позвал:
– Шнырь!
Соглядатай отпрянул за угол.
– Шнырь, я знаю, что ты здесь! Иди сюда!
– Чего тебе, ворюга рыжий-бесстыжий? – проворчал гнупи, бочком подходя к магу.
– Побудь с ней, пока я найду экипаж. Я использовал обезболивающее заклятье – присмотри, чтобы оно не ослабло. Сама она без амулетов не справится.
– Дурак ты, рыжий, – снисходительно фыркнул Шнырь. – Уже с полгода в Сонхи живешь, а того не знаешь, что черноголовый народец не может поддерживать заклятья, сплетенные людьми. Это тетушка тухурва смогла бы, тухурвы много чего могут, а ты нашел, к кому с этим подкатиться, да еще и крыску мою в тот раз…
– Ладно, понял, – оборвал маг. – Тогда просто посиди с ней.
– Хе-хе, так я и стану твои приказы выполнять! – взвизгнул гнупи, с вызовом глядя снизу вверх на выпрямившегося человека.
– Если я о чем-нибудь попрошу твоего господина, он это сделает. Например, оставит Шныря без сливок на целый месяц.
– Шантажист! Про тебя и господин говорит, что ты шантажист под ангельской маской, хотя я не знаю, что это такое, а он рассказывал, что однажды ты шантажом и обманом заставил его утопить в океане сокровище!
– Не помню. Может, и было. Присмотри за ней.
Он уложил Хенгеду на тюфяк, который добыл из своей волшебной кладовки, укрыл сверху ватным одеялом, а потом перекинулся в кота и унесся стрелой в ту сторону, откуда явственнее всего доносился городской шум.
Шнырь остался возле скорчившейся на боку избитой барышни. В человеческих сказках, ежели девица в беде, ей на выручку обычно приходит разлюбезный кавалер, который после на ней женится. А этой, вишь ты, не повезло – ее взялся спасать злющий Крысиный Вор. Может, если бы подольше тут полежала, на нее бы набрел кто-нибудь получше рыжего грубияна? Но могла бы и околеть от холода, в драной-то одежонке.
Смеркалось. Прохожих не было, в трех-четырех окрестных домах кто-то опасливо выглядывал из-за занавесок – и больше никаких очевидцев.
Просто так сидеть возле Хенгеды было скучно, и Шнырь затеял лепить снеговика – уж это дело он любил! Живо скатал из липкого снега три шара, а глаза сделал из монеток, которые нашел среди раскиданных вокруг лоскутьев. На голову нахлобучил старую соломенную шляпу – она тоже валялась в снежном месиве.
Потом он за хвост выволок из сугроба измочаленное и забрызганное кровью чучело крокодила, посадил его рядом со снеговиком – красота получилась! Крокодил скалил зубы и опирался растопыренными передними лапами на сбитый из снега холмик. Те, кто подсматривал из окошек, напугались и затаились: им и невдомек, что это сделал гнупи-невидимка.
– Здоровский у меня снеговик, правда же? – обратился Шнырь к Хенгеде.
Раз она знает о его присутствии, отчего не поговорить?
Не отозвалась. Присев рядом на корточки, гнупи заглянул ей в лицо: опухшие лиловые веки прикрыты, разбитые губы шевелятся – как будто что-то неслышно бормочет.
Шнырь злорадно ухмыльнулся: ерундовое у рыжего заклятье. Едва ушел, сразу перестало действовать, вон как девицу-то скрючило! Долговременные обезболивающие заклинания – непростая наука, даже из магов-лекарей не всякий в полной мере ими владеет, но те всегда держат под рукой свои зелья.
– Чем хныкать, на снеговика, говорю, посмотри! – слегка подергав Хенгеду за клочок изодранной жакетки, потребовал Шнырь. – Тогда маленько отвлечешься…
Не то чтобы он ее жалел, но очень уж хотелось похвастать своим достижением.
Девушка разлепила веки – глаза-щелки мутные, горячечные – и невнятно произнесла:
– Я люблю его, люблю… Я его люблю, ох, как же больно…
– Моего снеговика любишь? – восторженно завопил гнупи. – Правда?!
– Я люблю Тейзурга… Больно… Я раньше думала, никогда не влюблюсь, но это сильнее всего, сильнее боли… Ты ведь у него на службе? Мне все равно, расскажешь ты ему или нет… У нас с ним одно имя на двоих – это не случайно, наверняка не случайно… Ничего случайного не бывает… Когда он сбежал из Паяны, он устроил маскарад с переодеванием и выдавал себя за девицу по имени Энга. У нас есть имя Хенга – сокращенное от Хенгеда, а молонцы произносят его, как Энга, поэтому у нас с Тейзургом имя одно и то же… Как будто связь, которая никогда не порвется, интересно, он об этом знает или нет, но даже если не знает, все равно мы связаны через имя…