Властелин тигр [= Владыка тигр, Бог-тигр, Властитель тигр, Лорд Тигр]
Шрифт:
Рас снова предложил Вилиде уйти с ним. Она будет с ним счастлива, клялся он.
Но Вилида отказалась. Да, она его любит. Но она любит и родителей, свой народ, деревню. Она умрет без всего этого.
— Ты ведь сможешь со мной встречаться, — добавила девушка, взгляды которой уже несколько изменились, — пусть даже украдкой. Время от времени. Если у тебя останется сколько-нибудь сил для меня. — Последнее прозвучало весьма саркастически.
— Но я не хочу встречаться с тобой украдкой, — отрезал Рас. — Я хочу жить с тобой свободно. Если ты покинешь со мной деревню, я обещаю
Но Вилида стояла на своем. Рас умолял ее, он уже оставил всякую мысль о принуждении. Он уже вкусил жизни без возлюбленной и всерьез воспринимал слова Вилиды о смерти от тоски.
Тем не менее, злость острой занозой саднила душу. И Рас, не желая уступать без боя, решил испортить торжество новобрачным. Когда Вилида и Биджагу заняли свои церемониальные места на островке, Рас показался в открытую и принялся дразнить вонсу издалека. Он затеял это в надежде заставить Биджагу забыть о своих обязанностях и начать драку. Вот тогда Рас и убьет его и освободит Вилиду. В глубине души он, правда, надеялся избежать убийства.
Точно так же, всерьез не желая ей смерти, мечтал он порой убить и Вилиду.
Сейчас, отброшенный сумбурной атакой вонсу в джунгли за рекой, Рас выжидал. Он ждал ночи, которая позволила бы переправиться, одолеть Биджагу и насладиться Вилидой. Он был взбешен, и мысль об убийстве неверной возлюбленной уже не смущала, как прежде.
На джунгли пали сумерки. Далекий чавкающий звук, похожий на посвист крыльев летучих мышей глухой ночью, донесся до ушей Раса. Источник шума быстро приближался, и вскоре звуки напоминали уже о быстром замахе копьем перед ударом плашмя, с точно таким же резким обрывом, как при ударе: «чоп-чоп-чоп». За этим чавканьем пришел другой, ревущий звук, постепенно поглотивший прочие.
Птица Бога, Его недреманное око, парила над головой.
Глава 4. Птицы в огне
Птица Бога всегда была неподалеку. Она и гнездилась рядом, на лысой макушке черного каменного колосса, взметнувшегося из середины озера, казалось, к самим небесам. Случалось, пролетали дни, недели, месяцы сменялись месяцами, и Рас начинал гадать, уж не исчезла ли птица вообще. Но ожидание всегда заканчивалось чмоканьем ее удивительных крыльев, и всегда в конце концов она появлялась над головой. Птица подлетала к громаде посреди озера, зависала над вершиной и исчезала с глаз в своем недосягаемом убежище.
Снова тянулись недели, месяцы. И снова Рас слышал знакомое чмоканье; тогда, бросая все дела, бежал к берегу, кидался в воду или спускал челнок. На его глазах птица взмывала из гнезда в синеву небес и скрывалась за далекими скалами на краю мира.
Порою Рас замечал ее полеты и над родным краем. Если мальчик стоял на открытой местности, птица приближалась к нему. Сперва Рас пугался и прятался в зарослях. Позже, поджидая ее, он замирал с копьем в напряженной руке, но никогда не делал так, не оставив себе путей к отступлению.
Изредка Птица Бога подлетала так близко, что не составляло труда разглядеть человека в ее брюхе. Как-то Рас заметил даже двоих.
— Это не люди, это ангелы, — ответила Мирьям на его расспросы. — Игзайбер посылает их наблюдать за тобой. Ангелы рассказывают Богу о твоем поведении.
Игзайбер, Бог, Аллах, Дио или Мангу — в зависимости от языка, на котором с ним говорили в тот день родители. Рас мысленно величал Бога Игзайбером — это имя Бога первым упомянула мать, и потом он тоже слышал его чаще других.
— Мама, разве, чтобы узнать о моем поведении, Игзайберу нужно посылать ангелов? По-моему, ты говорила, что Он всевидящий и может следить за мной, не покидая Престола небесного.
Мирьям никогда не лезла за словом в карман, даже если при этом, как нередко случалось, сама себе противоречила.
— Он посылает ангелов, чтобы занять их чем-нибудь, о, сын мой неразумный! Они ведь не работают, как люди, а день и ночь сидят у подножия Престола и поют во славу Божию. И порою им хочется сделать перерыв, отдохнуть от псалмов — тогда они и рады полетать вокруг в чреве Птицы и полюбоваться на творения божии.
Как-то однажды Мирьям поведала, что один из ангелов был наказан за неповиновение Господу. Его поглотила Птица, и он медленно растворился в соках ее чрева. Ангел был переварен заживо и страдал перед смертью ужасно. Затем Игзайбер собрал его кости и остатки плоти и произвел из них на свет нового ангела, о бунте не помышляющего.
Мирьям рассказала эту историю вскоре после того, как Рас начал непочтительно огрызаться. Она отлупила его сперва кнутом из кожи гиппопотама. Рас стоял смирно и старался подавить смех. Кнут — сам по себе вещь вполне серьезная — в хилых руках матери едва ли мог даже оцарапать. К тому же она щадила сына — била вполсилы. А после порки, увидев выступившую на царапинах кровь, расплакалась.
Натерев Расу спину целебной мазью, она зарыдала пуще прежнего.
— У тебя такая чудесная кожа, сынок, просто золото. И мне так больно портить ее. Когда я держала тебя на руках впервые, ты был таким очаровательным розовым малышом, ну просто чудо-чудом, с такими огромными темно-серыми глазками и улыбкой новорожденного ангелочка. Сейчас кожа твоя потемнела под солнцем и, казалось бы, должна огрубеть, но на ощупь по-прежнему восхитительно гладкая, как слоновая кость.
— Может, ты и права, мамочка, — ответил Рас. — Но не стоит так переживать из-за парочки царапин, особенно, таких пустяковых. У меня сотня шрамов посерьезнее. Вот здесь на плече — след когтей леопарда, которого я убил голыми руками в честной рукопашной. А на мочке уха — отпечаток зубов Вилиды, которая от любви хочет проглотить меня целиком.
Мирьям охнула и схватилась за кнут снова. Рас, гогоча, умчался прочь; вдогонку неслись проклятия и угрозы.
— Я посажу тебя на муравейник, если ты не вернешься и не примешь заслуженное наказание. Тысячи, тысячи раз мы с отцом предупреждали тебя: обходи стороной этих мерзких шлюх вонсу! Если Игзайбер застигнет с ними, тебе вечно гореть в преисподней!
Преисподней, или адом, в соответствии с ее рассказами, была огромная пещера на другом конце мира. Входом в нее служила дыра, в которую водопадом низвергалась река.