Властелин тигр [= Владыка тигр, Бог-тигр, Властитель тигр, Лорд Тигр]
Шрифт:
Виновник-мужчина отделывался полегче: его избивали лишь двое — собственная супруга и муж-рогоносец. Правда, в случае рецидива и его ожидало свидание с голодными рептилиями — правосудие в племени разнообразием не блистало.
Казалось, их свиданиям приходит конец, но Вилида все тянула — никак не решалась поставить точку. Рас, раздосадованный предстоящей разлукой, грубовато усомнился в пользе наказаний за любовь.
— Таков наш обычай, — ответила Вилида.
— А каково детям тех, кто пошел на корм крокодилам?
— Их забирают дяди или тети.
Рас смолк. В возражениях мало толку — фразу «таков обычай» он слышал не реже, чем отцовское «так написано». И изменить порядок вещей в мире был пока не в силах. Следовало воспринимать его таким, каков он есть.
— Но оставаться один я не хочу, — сказал Рас — Хочу видеть тебя, играть с тобой, разговаривать, любить.
— Увы, это невозможно. Таков наш обычай, — безрадостно отозвалась Вилида.
— Но мы свидимся, когда выпадет случай?
Промедлив с минуту, Вилида тяжело вздохнула.
— Ты хочешь, чтобы и меня съели крокодилы?
— Что ты! Мы будем очень осторожны, я готов неделями ждать удобного случая. Я тоже рискую — меня ведь убьют, если поймают. Почему же не можешь ты?
Вилида отмолчалась. Тогда Рас объявил:
— Пошли ко мне домой! Прямо сейчас!
Девушка отшатнулась, глаза округлились.
— В Страну духов? Да в своем ли ты уме?
— Разве я похож на духа? — вспылил Рас. — Может, я бесплотен? Когда я в тебе, это похоже на любовь с привидением?
Вилида обреченно помотала головой и встала. Сделав шаг к Расу, она чмокнула его в губы.
— Мне бабушка рассказывала истории о девочках, украденных духами. Больше их никто никогда не встречал.
И Рас отпустил ее. Желание насильно забрать Вилиду с собой как вспыхнуло, так и погасло.
Теперь и днем и ночью он пробирался в окрестности деревни. Наблюдал за Вилидой и остальными издали. Девочки действительно не могли отлучаться. Даже если бы и очень захотели — две злющие старые карги с них глаз не спускали.
Что же до приятелей-мальчиков, то дружба с теми внезапно обернулась враждой. В один прекрасный день, выйдя из-за дерева навстречу Биджагу, Рас чудом увернулся от удара копьем. С душераздирающим криком — скорее горя, чем страха — умчался он в заросли. Взбешенный предательством бывшего друга, он стал обдумывать план мщения и, возможно, убил бы Биджагу, сумей подстеречь. Приближаться к деревне вдруг стало опасно, куда рискованней, чем прежде. Из подслушанной беседы двух женщин на поле Рас узнал, что Биджагу и Сатину во всем открылись старейшинам. Деревня была близка к панике и переходу на осадное положение. Старый шаман провел с детьми обряд очищения от скверны. Каждый получил по амулету для защиты от злых духов. Девочкам, сверх того, предстояло провести до полугода под неусыпным надзором. Вавафу желал удостовериться, что никто из них не понес от духа ребенка.
Рас с ума сходил от тоски по Вилиде. Она являлась к нему в сновидениях. Чтобы увидеть ее воочию, хоть мельком, Рас часами оставался на высоком дереве за рекой. Он смутно надеялся улучить момент, чтобы перемолвиться хоть словечком, пока девочка хлопочет у очага перед родительской хижиной.
Вилида выглядела теперь совсем иначе. В белом лыковом фартучке, увенчанная убором из вывернутых наизнанку мышиных шкурок со свисающими кистями и амулетами от злых духов, она казалась совсем взрослой. Каждое утро девочка — пожалуй что уже девушка — подкрашивала себе ягодицы белой краской.
Теперь наконец-то Рас в полной мере прочувствовал, что означают некогда сказанные Юсуфу слова: «Если человек возжелает чего-то недостижимого, он падет жертвой собственного ненасытного сердца». Помимо невыносимой тяжести в груди, все тело пронзала боль, зарождавшаяся в глубине чресел — как от отравленной стрелы. Яд этот, сладостно-томительный, смертельным все же не был, и порой Расу казалось, что он упивается собственными муками. Но подлинной радости это не доставляло. Ненамного лучше быть отвергнутым, рассуждал Рас, чем разлучиться с умершей возлюбленной.
Скрытно, без видимой цели, он теперь подолгу ошивался возле деревни. Рас понятия не имел, как вновь заполучить Вилиду. Она была потеряна, потеряна навсегда — все равно что умерла.
Однажды безлунной ночью Рас не выдержал и соскочил со священного дерева на крышу хижины Вавафу. Без шума не обошлось: листья и ветки захрустели под ногами, заскрипели под весом тела и перекрытия. Из-под ног с писком метнулась крыса. Рас замер, прислушиваясь — но Вавафу не проснулся. Весь вечер в компании вождя и воинов шаман накачивался пивом, так что опасаться следовало скорее его жены.
Неподалеку хрюкнул боров. Летучая мышь, стремительная и обжигающе-холодная, как мысль о смерти, задела плечо. Рас выждал, затем спрыгнул с крыши. В ночной тишине стук босых пяток о землю прозвучал оглушительным грохотом, но что тут поделаешь? Снова захрюкал боров, снова клочком кромешной тьмы порхнула над плечом летучая мышь. К ее зигзагам присоединилась товарка. Для Раса это был добрый знак. По поверьям вонсу, демоны и духи часто принимают вид летучих мышей. Они вылетают из тени и, схватив вонсу крохотными лапками за волосы, уносят прочь. Так что вряд ли очень уж многие рискнут высунуть нос в такую ночь — во всяком случае, в одиночку и без факелов.
И, тем не менее, кое-кто решался. Существовали силы, превозмогавшие суеверия и страху неподвластные. Рас знал это — не раз и не два видел нарушителей ночного спокойствия с облюбованного им насеста на священном дереве.
Рас обнажил лезвие и крадучись двинулся к Большому дому. Там, прижавшись спиной к одной из свай под полом, он перевел дыхание. Внутри дома кто-то громко храпел. Другой спящий постанывал и бормотал. Рас ухмыльнулся и уже готов был покинуть укрытие, как заметил, что из хижины напротив выскочила женщина. Не опуская при этом сложенной на ночь лесенки. Дом принадлежал Табату и Селизе, и Рас по силуэту и походке сразу опознал ночную путешественницу.