Властелин тигр [= Владыка тигр, Бог-тигр, Властитель тигр, Лорд Тигр]
Шрифт:
Сердце крокодила было недостаточно жестким, а влагалище женщины — сухим. Тем не менее, Рас сумел зaпихнуть первое во второе до конца, да так плотно, что женщина была попросту парализована.
Он нависал над нею лицом к лицу. Сердце у Евы колотилось о ребра, как птица в клетке. Но она по-прежнему хранила молчание.
Продолжая кривовато ухмыляться, Рас спросил:
— Ну и как ощущеньице?
Ева закрыла глаза. Губы ее немного раздвинулись. Рас не стал повторять вопрос — Ева стала слегка содрогаться как бы в такт пульсации внутри, вздрагивать от внутренних ударов в стенки собственной плоти.
Она содрогнулась, расслабилась, снова содрогнулась…
Вдруг на
— Когда надоест, скажи! — произнес Рас негромко.
— И тогда ты сам…
— А как же! Если только ты не захочешь нас двоих одновременно.
Застонав, Ева воскликнула:
— Юмала!
Это было единственное знакомое Расу финское слово, означавшее, видимо, Бога, а может, и Дьявола.
— Черт, что это за мир такой, откуда ты явилась? — сказал он. Вопрос был чисто риторическим; Ева понимала, что Рас имеет в виду.
— Не захочу, — ответила она на предыдущую реплику Раса. Затем умоляюще шепнула: — Вынь это, пожалуйста! И оставь меня в покое!
— Не могу, — ответил Рас.
Открыв глаза, Ева одарила Раса многообещающим бешеным взглядом, снова зажмурилась. И простонала:
— О если бы я могла умереть! Как я хочу смерти!
— Ты и так мертва, — буркнул Рас. — И даже не пытаешься ожить. Это мертвое сердце живее тебя. Особенно сейчас.
Рас провел рукой у нее между ног и заулыбался. Женщина оказалась столь влажной, что ему с трудом удалось извлечь сердце обратно. Оно продолжало пульсировать, словно, обманутое теплом и сыростью влагалища, приняло его за возвращенное крокодилье тело. Извлеченное наружу, сердце сразу замедлило биение и стало быстро умирать. Конвульсивно сжавшись, оно замерло; Рас швырнул его на камень возле костра, от которого оставались уже одни угли. От удара сердце снова заработало; сделав три удара, замерло окончательно.
— Не надо, — взмолилась Ева. — Ничего хорошего не выйдет. Я холодна, холоднее этого куска мяса, холодна как…
Ее голос иссяк. Женщина медленно, словно не веря, что свободна, перевернулась на живот. Содрогаясь, как если бы сердце рептилии все еще билось внутри ее, поднялась на четвереньки и несколько мгновений, тряся головой и постанывая, оставалась в такой позе. Рас снова провел пальцем по ее интимным местам — она все еще была влажной.
— Ты хочешь меня низом. Но не хочешь верхом, — удивленно отметил юноша и встряхнул головой. — Прекрасно. Можешь сказать «да». Можешь сказать «нет». Я стану беседовать лишь с той частью, которая говорит «да».
Прекратив встряхивать головой, Ева поползла прочь. Прежде чем она успела дважды переставить колени, Рас припечатал ее к земле и вошел в нее сзади — женщина только охнуть успела.
Рас взвыл в пароксизме почти сразу и затрясся, как Ева, когда внутри у нее было сердце. Он так давно ждал этого — и сгорел в собственном пламени.
Рас не стал выходить из Евы и вскоре попросил ее перевернуться. Она молча подчинилась, без особого, впрочем, энтузиазма, как бы давая понять, что уступает насилию. Но вскоре начала тяжело дышать, постанывать, крутить головой по сторонам, выгибать спину, кусаться, царапаться — пока наконец не закричала по-фински.
Они уснули лишь перед самым рассветом. До этого Рас успел снова раздуть костер и поджарить еще немного мяса. Он нашел какое-то изысканное удовольствие в том, что, поджарив сердце, предложил часть Еве. Она поколебалась мгновение, затем откусила. Съев все до крошки, улеглась и заснула. Когда Рас прилег рядом, поцеловала его и сонно пробормотала что-то неясное, но определенно нежное.
Глава 19.
Настырные мухи разбудили обоих, когда солнце уже на три ладони поднялось над скалами. Ева еще дулась на Раса за случившееся накануне. Если забеременею, сказала она, просто убью.
Рас весело улыбался ей, хотя при свете дня внешний вид женщины оставлял желать лучшего. Вся в грязи, ребра можно сосчитать, точно на его черепаховом гребне, все тело в ссадинах и кровоподтеках — и от грубого обхождения, и от сна на каменных циновках, — нежная кожа в десятках багровых пятен от укусов насекомых и расчесов и жутковатое спросонок лицо с глазами в темно-синих обводах.
Ева и выглядела несчастной, и была несчастлива. Чуть позже ее скрутила такая острая желудочная колика, что она едва успела отбежать в сторону. Начавшись с утра, эти болезненные позывы продолжались весь день напролет и совершенно измучили женщину. Совершенно ослабев, Ева была не в состоянии куда-либо идти, и они провели в укрытии весь день и еще одну ночь. Женщина практически не вставала, но сил время от времени поносить Раса ей еще хватало. Не обращая на ругань внимания, Рас заботился о Еве, подчищал за ней, принес воды, устроил подстилку поудобнее. Сдирая с нее накануне ветхую одежду, Рас изорвал ее окончательно — она годилась теперь лишь на тряпки, которыми он теперь и обтирал ей тело.
Сходив на разведку, Рас убедился, что шарикту нет поблизости и в помине; с прогулки вернулся с травкой, которую Мирьям советовала заваривать от подобных хворей. Приготовив травяной настой, напоил Еву, ей как будто полегчало. Поддерживая за плечи, Рас помог Еве дойти до реки, там искупал ее, как ребенка, вымыл волосы, затем и себя привел в порядок. Ева обругала Раса за то, что его заботами совершенно лишилась одежды, жаловалась, что может замерзнуть ночью до смерти.
— Днем одежда тебе не нужна, — заметил юноша. — А ночью я о тебе позабочусь. Не волнуйся. Путешествие к концу реки отнимет всего лишь несколько дней. Не хотелось бы болтаться здесь еще неделю, откармливая тебя и добывая шкуры. Одна их выделка займет несколько дней. Мы задержимся здесь лишь на день-другой и тронемся в путь. Ты не переживай — все тяготы пути я беру на себя. А когда узнаем от Визузу, как добраться до Игзайбера, я похлопочу об одежде.
Вечером накануне выхода Рас достал из сумки черепаховый гребень — подарок матери — и причесал Еву. Она пыталась сопротивляться, но он был настойчив и нежен и делал это не спеша, с удовольствием. Ева старалась держаться при этом как только можно дальше и постоянно вздрагивала. Длинные золотистые волосы струились водопадом; перебирая их, Рас стал нашептывать ей на ухо нежную чепуху, затем обнял, и, хотя губы Евы говорили «нет!», тело не упиралось.
Позже она призналась, что испытывала оргазм — до сих пор — всего лишь трижды за всю свою жизнь. Однажды, когда напилась допьяна (но больше и на дух вина не переносила); еще раз — накурившись марихуаны; следующая попытка с наркотиком ни к чему не привела; и последний, когда они с мужем впервые заговорили о разводе всерьез.
До сих пор, повторила она. Но все равно она не любит Раса — она ненавидит его за то, что он с ней сделал. И боится забеременеть. Но как могла она, слабая женщина, остановить его?
Рас сказал, что она могла лишь убежать или убить его.
Больше Ева о чувствах не заговаривала, на случайные и не вполне случайные прикосновения Раса как будто бы вовсе не реагировала. Красноречивее, чем ее уста, оказались жестокие царапины, которыми покрылась вся спина юноши и которые приходилось замазывать от мух на день грязью.