Властелин вампиров
Шрифт:
Мало того — как мне показалось, празднично одетые жители деревни, расступавшиеся перед нами, также старались держаться от меня подальше, в отличие от Крофта. Это было для меня неприятно.
По пути Галлос вежливо развлекал нас разговором. Музыка на площади вновь заиграла, и к тому времени, как мы дошли до старинного трактира, возобновились и танцы.
Староста провел нас в просторное помещение с каменным полом и массивными потолочными балками. В камине у стены полыхал огонь. За небольшой стойкой в дальнем конце комнаты стоял толстый седой хозяин
Гости оживленно разговаривали и смеялись, но беседа и смех резко оборвались, когда они увидели нас с Галло-сом. Меня снова поразила игра огня на их лицах: в отблесках пламени глаза их словно горели багровым цветом.
Толстый хозяин выступил из-за стойки, и Галлос представил его нам.
— Это Каллаит, владелец заведения и один из превосходнейших трактирщиков в Трансильвании, — сказал он с улыбкой. — Он будет рад обслужить вас, ведь ему не часто доводится принимать людей издалека.
— Да, совсем не часто, — отозвался толстяк и почему-то рассмеялся. — На самом деле, у меня редко бывают гости. Вы пожелаете две комнаты, господа?
— О, нам хватит и одной, — ответил Крофт. — Мы сейчас больше беспокоимся об ужине, чем о комнате.
— Вы напрасно беспокоитесь, — вмешался Галлос. — В эту праздничную ночь гуляния в Висланте продолжаются до утра, и некоторые именитые жители по традиции ужинают в трактире в два часа ночи. Вы окажете нам честь, поужинав за нашим столом.
— Мы весьма польщены, — церемонно ответил Крофт. — Сейчас почти два. Позвольте нам с Бартоном немного привести себя в порядок.
— Я покажу вам комнату, господа, — сказал Каллант, поворачиваясь со свечой в руке к узкой лестнице, видневшейся в тени.
У самой лестницы нас остановил голос Галлоса. Староста весело улыбался и указывал на деревянный крестик, все еще торчавший из моего кармана.
— А этот символ благочестия вы лучше оставьте в комнате, милостивый государь, — сказал он. — В ночь Святого Георгия мы забываем о благочестии и думаем только о веселье.
Мы с Крофтом рассмеялись.
— Крестик не совсем мой, — сказал я старосте, — но, конечно, я его оставлю наверху. Не хочу выглядеть белой вороной на вашем пиру.
Мы стали подниматься по темной узкой лестнице вслед за толстяком Каллаитом. Внизу, в зале, внезапно раздался шум возбужденных голосов. Резкий голос Галлоса, перекрикивая всех, заставил их замолчать. Я улыбнулся: любезный староста, оказывается, мог обращаться со своими простодушными подданными как тиран.
Лестница привела нас в длинный зал, тускло освещенный одной или двумя свечами в настенных подсвечниках. В темноте угадывались двери. Каллант подвел нас к одной из них, открыл и жестом пригласил нас войти, поставив свечу в укрепленный на внутренней стороне двери подсвечник.
— Эта комната вам подойдет, господа, — сказал он. — Тут немного затхло — у нас ведь редко бывают гости — но достаточно удобно.
— Все в порядке, — заверили мы его. — Скажите Галло-су, что мы спустимся
Он поклонился и вышел. Мы смотрелись.
— Запах уж точно затхлый, — отметил я. — Может показаться, что здесь веками не проветривали.
На полу, мебели и старомодной деревянной кровати толстым слоем лежала пыль. Сквозь окна, все такой же странной формы, мы видели поросший травой пустырь снаружи, где, как и раньше, горели костры и под звуки дикой музыки кружились танцоры.
Мы с Крофтом принарядились, насколько могли, и спустились по темной лестнице вниз. В зале мы снова нашли старосту Галлоса в компании примерно двух дюжин мужчин и женщин. Все без исключения были одеты в уже знакомые нам старинные праздничные костюмы.
При виде нас глаза Галлоса загорелись. Он чуть ли не бросился к нам, но в нескольких шагах остановился, уставившись на мою грудь.
Я опустил глаза и увидел, что забыл вынуть из кармана деревянный крестик.
— О, мне очень жаль, — сказал я. — Но полагаю, это не имеет значения?
— Нет, конечно, — вежливо ответил он. — Я хочу познакомить вас с некоторыми из наших. Это две моих дочери.
Галлос представил нас, и мы стали болтать с веселыми крестьянами на нашем ломаном венгерском. Признаюсь, я был несколько озадачен, заметив, что все толпились вокруг Крофта и почему-то избегали меня. Я припомнил слова старосты и решил, что они увидели крестик и приняли меня за человека строгих нравов, преданного религии.
Видя, что я остался в одиночестве, Крофт время от времени награждал меня ироническими взглядами. Сам он успел очаровать двух розовощеких красавиц, которых Галлос представил как своих дочерей. Староста подошел и завел со мной разговор, но держался в безопасном отдалении. Затем из соседней комнаты появился Каллаит и объявил, что ужин подан.
Мы прошли в освещенный свечами обеденный зал, где нас ждал длинный стол, уставленный трансильванскими блюдами и винами. Галлос сел во главе стола, усадив справа от себя Крофта и младшую дочь, а слева — меня и старшую. Но мне не удалось поговорить со старшей из сестер: она сразу же как можно дальше отодвинула свой стул и повернулась ко мне спиной, обратившись к соседу.
Ужин проходил весело, и больше всех веселились Крофт и младшая дочь старосты. Меня немного огорчал холодный прием, оказанный мне этими людьми. Я вознаградил себя, ревностно воздав должное острым блюдам и вину. Крофт не отставал — ведь мы не ели больше двенадцати часов.
Местные блюда и вино были восхитительны, но почему-то, как ни странно, не насыщали. Я все накладывал себе на тарелку еду, опустошил несколько стаканов, но ощущал такой же голод, как и перед ужином. Крофт, судя по всему, также недоумевал, но прочие гости, казалось, ничего не замечали.
В комнате звенел смех, раздавались веселые голоса и звяканье стаканов, с пустыря порой доносились звуки музыки. Каллант суетился вокруг стола, ухаживая за гостями. Галлос, во главе стола, был воплощением любезного хозяина.