Властелин воды
Шрифт:
– Я никогда не слышала, чтобы примулу добавляли в вино.
– В Швеции такое встречается довольно часто, – сказал Клаус. – Примула придает вину пикантный вкус, который разбавляет сладость фруктов. Это вино делают по старинным секретным рецептам.
Бэкка откашлялась. Внутри росло странное тепло. Он тем временем рассказывал о виноделии в Швеции, голос его звучал глухо, как из колодца. Какие-то странные голоса вторили ему, из-за чего слова выходили неразборчивыми.
– …Глинтвейн – излюбленное лекарство в зимнюю пору, – рассказывал он. – Брусничное вино настаивается на лимонной цедре, корице и гвоздике. На
– Хорошо, что вы не предложили мне попробовать ничего из вышеперечисленного, – сказала Бэкка. – Боюсь, что даже та малость, что я выпила, вскружила мне голову… или что-то в этом роде. Простите, милорд, но мне, мягко говоря, не по себе. Я вас покину, иначе могу потерять лицо и упасть в ваших глазах.
Клаус встал, плавно изогнувшись – такой же гибкий, как водопад в лесу, – и подошел к ней. Бэкка позволила взять себя за руку и помочь подняться. Она покачнулась, и он обвил рукой ее талию. С ее глазами было что-то не то: она могла смотреть только прямо перед собой, словно заглядывала в крошечный тоннель.
– Обопритесь на меня, mittkostbart, – сказал Клаус. – Теперь взгляните на меня. Да… вот так… хорошо. Вино действительно сыграло с вами злую шутку. Тс-с-с, все в порядке… я отведу вас в вашу комнату…
Он говорил еще что-то тем странным, гипнотическим голосом, который она слышала, когда он освобождал ее из перевернувшейся кареты. Его голос манил и завораживал, а они тем временем дошли до винтовой лестницы. Постепенно тоннель стал расширяться, но видимость в его пределах оставляла желать лучшего. Только Бэкка занесла ногу, чтобы подняться на ступеньку, как с изумлением поняла, что лестница куда-то исчезла. Не было и самого зала. Вместо него осталась одна лишь тоскливого цвета мгла – серая, как пасмурное утро, и мягкая, как пух. Она рассеялась так же быстро, как и появилась. У Бэкки глаза на лоб полезли. Куда же делся дом?
Глава 9
Обволакивающая мгла стелилась по земле. Выше ее воздух был наполнен радугами сахарного инея. Как будто кто-то рассыпал по небу разноцветную пыльцу. И хотя из-за нее Бэкка почти ничего не видела, но как же красиво переливалась эта россыпь на солнце! Хотя… откуда солнце? Уже давно стемнело. Разве не так?
Клаус был с ней, но его скрывала мгла. С ним был еще кто-то, чей голос Бэкке не был знаком. Они говорили о чем-то своем, звук долетал словно издалека. Но из тех обрывков фраз, что доносились до нее, Бэкка мало что смогла понять.
– Что это, по-вашему, может значить? – говорил незнакомый голос. – Она уже задается вопросом, который час.
Но откуда он узнал? Она не произносила этого вслух. Или этот человек мог читать мысли?
– Ты не хуже меня знаешь, что в астральном измерении не существует понятия времени, – отвечал Клаус тем же странным гулким голосом. – Здесь можно многое успеть в мгновение ока по земным меркам, Генрик.
– Надеюсь, вы знаете, что делаете, ваше высочество. Его камердинер? Она еще ни разу его не видела, хотя его имя упоминалось неоднократно. Но что он здесь делает? Где они оказались? Что-то влекло ее. Она чувствовала на своем локте руку, направляющую ее, но рядом по-прежнему никого не было.
– Не сходите с дорожки, mittkostbart, – предупредил Клаус. Но как она могла держаться дорожки, если дорожку не было видно за туманом и сахарными кристаллами, переливающимися всеми цветами радуги? Они были всюду и напоминали живых созданий, которые специально слетелись сюда, чтобы приветствовать ее.
– Скоро туман развеется, и вы сможете видеть, – сказал Клаус.
Его голос по-прежнему звучал как далекое эхо, несмотря на то что он находился рядом. Он мог читать ее мысли!
– Вы здесь гостья и находитесь под моей защитой. С вами ничего не случится, если вы будете делать то, что я скажу.
– Где мы находимся, милорд? – воскликнула она. – Мне это снова… снится?
– Вы в моем мире, и это не сон, хотя с человеческой точки зрения в это сложно поверить. Терпение, mittkostbart. Скоро вы все поймете.
– Может, вы произнесете заклинание забвения, ваше высочество? – напомнил Генрик. – Пока еще есть время.
– Времени больше не существует, дружище, ты забыл? Не вспоминай пока об этом. Мы поймем, когда станет необходимо.
Внезапно туман сместился в сторону, словно занавес, и взору Бэкки открылся чудесный цветущий край, полный самых разных полевых цветов, многие из которых ей еще не приходилось видеть. А запах! Воздух, наполненный радужной пыльцой, был теплым и сладким. Вокруг летали семена чертополоха и тополиный пух – они падали, кружась, как белые хлопья снега. Они тоже казались живыми, словно у каждого из них была своя цель и направление.
На деревьях пели невидимые птицы, откуда-то доносился мягкий мелодичный смех, словно позвякивание далеких колокольчиков. Казалось, эти звуки долетали с верхушек деревьев.
– Ба! Это еще ни о чем не говорит, ваше высочество, – сказал Генрик. – Дриады приветствуют смехом каждое существо, даже сатиров.
– Ты так же нетерпелив, как и она, – отрезал Клаус. – Прогресс налицо. Скоро это не делается, все должно происходить постепенно. Человеческий разум не в состоянии постичь астральный мир, Генрик. Стоит тебе на нее надавить, и эксперимент пойдет насмарку.
Туман остался позади, и стала видна дорожка, хотя она не была дорожкой в общепринятом смысле слова, протоптанной в грязи или вымощенной камнями. Темная полоса скошенной травы пролегла через поле, трава на котором была на тон светлее – ярко-изумрудного цвета и такой чистоты, какой Бэкка раньше не видела. И хотя трава казалась сухой, на ней поблескивали капли росы.
Мелодичный смех дриад все удалялся. Бэкка обернулась, чтобы взглянуть на деревья, на которых они сидели, но деревья пропали в тумане. Как такое могло быть? Они ведь и трех шагов не прошли. И почему она не видит Клауса? Его рука по-прежнему сжимала ее локоть, голос нашептывал ей на ухо слова поддержки, но его рядом с собой она не видела. Там, где должно было находиться его тело, был только воздух.
Они прошли через сады, один роскошнее другого, и лабиринты, и повсюду их сопровождали существа, напоминающие стрекоз, которые совокуплялись прямо на лету. Все остальные крылатые насекомые тоже были заняты брачными играми.