Властелин воли
Шрифт:
– Послушай ты, командирша гребаная, – в свою очередь взвился Михаил, – если ты разыгрываешь из себя такую целомудренную, то я на роль святоши уже давно не тяну.
– Кобель несчастный. – Тамара презрительно посмотрела на Михаила. – Мне говорили, что у тебя нет ничего святого. Я буду вынуждена доложить шефу о том, что ты нарушаешь инструкции. Тебя могут отстранить от задания.
– Слава аллаху! Я буду только рад избавиться от твоего общества.
Михаил взял из шкафа постельное белье (они спали раздельно, хотя в спальной комнате была шикарная двухместная кровать), расстелил его на своем диване, включил телевизор.
На следующее утро они выехали из гостиницы на конспиративную квартиру в Мытищинский район. Квартира (хрущоба) состояла из небольшой комнаты, крохотной кухоньки, совмещенного санузла и сомнительного в плане прочности балкончика с горбатым цементным полом. Мебель самая необходимая, новая, но подобрана без вкуса: уголок, диван, журнальный столик на субтильных ножках, вычурный торшер, на кухне – дешевенький гарнитур отечественного производства, холодильник. Единственное, что больше всего порадовало Михаила, – это телевизор «Тошиба» с прекрасным изображением.
– Придется тут пожить немного, – проинформировала Тамара, распаковывая вещи.
– Сколько? – уточнил Михаил.
– Не знаю, может, недели две, может, больше.
– А потом?
– Потом переедем в N-ск. Но пока там подготовят место, пока сделают документы…
– Тамара, не пора ли тебе рассказать что-нибудь? На кого мы работаем, какое задание?
– Какая тебе разница? Тебе платят деньги.
– Послушай, Тамара, я не робот, а профессиональный разведчик. И потом, тебе самой разве безразлично, с кем ты ведешь борьбу против своей Родины?
– Ты чего мелешь? Какой Родины? – Тамара вскинула на Михаила подозрительный взгляд.
– Тома, я немного знаю чеченский язык. Мне приходилось общаться с твоими соплеменниками. В гостинице я случайно услышал, как ты говорила с кем-то на чеченском и спрашивала о здоровье дяди Омара. Он что, твой шеф? – от Михаила не ускользнуло, как на секунду смешалась Тамара.
– Это моя деловая связь.
– Ну да, с которой надо говорить в два часа ночи, чтобы узнать здоровье его детей. Ладно, меня это не интересует. Ты пойми только одну вещь: если уж мы с тобой находимся сейчас в одной упряжке, то должны друг другу хоть немного доверять, хотя бы в рамках задания, которое нам поставят.
– Согласна, но я сама еще ничего не знаю. – Она виновато улыбнулась и в этот момент показалась Михаилу удивительно красивой.
– Тебе никто не говорил, что ты очень привлекательна, когда улыбаешься?
– Зачем ты это говоришь?! – Тамара вдруг посмотрела на него пронзительно печальным взглядом.
– Извини, сорвалось, больше не буду.
– Тебе надо постричь голову наголо и отрастить бородку, чтобы выглядеть так, как ты был в школе, – сообщила Тамара. – Это для паспорта.
– Слава аллаху, что не надо делать обрезания!
– Можешь теперь выходить из квартиры, но за пределы района не выезжай!
– Спасибо и на этом, – усмехнулся Михаил.
Та незримая теплая волна, что вдруг возникла между ними, исчезла, и стена отчуждения вновь разделила их.
Постепенно отношения между ними потеплели. Тамара говорила с ним уже нормально, по-человечески, а не как унтер-офицер в казарме с солдатом. В Москву она за две недели выехала всего один раз.
Однажды в теплый апрельский денек после обеда Тамаре кто-то позвонил на сотовый. Она вышла из комнаты на кухню. Михаил услышал только ее односложные ответы: «Да… хорошо, нет, все в порядке. Во сколько? В шесть? Хорошо, договорились…» После этого она засобиралась.
– На явку? – спросил Михаил.
– Да, на встречу, – озабоченно ответила Тамара, не заметив иронию в вопросе Михаила.
Вдруг его посетила озорная мысль: «А не сесть ли мне ей на хвост?» На пороге, провожая Тамару, он зевнул и задумчиво задал вслух сам себе вопрос: «А не покемарить ли мне минут этак сто двадцать?» Захлопнув дверь за женщиной, он быстро оделся и вышел.
Тамара направилась к железнодорожной станции, где обычно кучковались частные таксисты. Там она села в «Жигули» с шашечками, поехала в направлении Москвы. Михаил быстро подскочил к молодому парню у «Москвича»:
– Свободен?
– Садись, куда?
– Вон за теми «Жигулями», но только не приближайся, чтобы пассажирка не заметила.
– Клево! Твоя баба, что ли?
– Жена… Давно пудрит мне мозги, хочу на месте застукать, специально с работы отпросился.
– Дело! – водила одобряюще хмыкнул. – Бабы сейчас ва-аще сдурели. Подавай им мужика с «Мерсом», чтоб там шмотки дорогие, кабак крутой… А на что?! У нас на заводе три месяца уже ни копья не платят! Если бы не этот драндулет, то зубы на полку положил бы. Опустили русского мужика!
Пассажир вполуха слушая словоохотливого водителя, поддакивая ему, напряженно наблюдал за «Жигулями». Юркая «шестерка» долго петляла по Москве, наконец, остановилась неподалеку от речного вокзала. Тамара вышла из машины.
Михаил щедро расплатился с водителем. Тот пожелал ему успеха (непонятно в чем?!), прибавил: «Если что – подходи, кореш, я всегда на этом месте, может, помогу чем».
Михаил пошел за Тамарой. Она шла не спеша, смотрела на номера домов, видимо, ориентируясь в незнакомом районе. Один раз спросила что-то прохожего. Тот показал ей рукой направление. Вскоре Тамара подошла к кафе с поэтическим названием «Вечный зов», вошла вовнутрь.
Кафе, вероятно, отстроенное еще в советские времена, было стеклянным, поэтому Михаилу вести наблюдение было очень удобно. Женщина села за столик к мужчине, который уже дожидался ее. Разглядеть его Михаил не смог: он сидел спиной к улице. Было видно, однако, что он в джинсовой куртке и брюнет.
Беседа закончилась минут через двадцать, после чего Тамара вышла из кафе, направилась к станции метро. Михаил по инерции «вел» ее до железнодорожного вокзала и только в электричке, расположившись в соседнем с Тамарой вагоне, прекратил наблюдение, так как оно не имело уже смысла: где выйдет Тамара, он знал. Когда они вышли с электропоезда, было уже темно. Тамара прошла один квартал, затем свернула в парк. Так дорога к их дому короче.