Властитель человеков
Шрифт:
– Ты сам решил свою судьбу, – сказал Смерть Дуракам тихим, но грозным голосом. – Считай себя все равно что мертвым. Больше предложений не жди.
– При лунном свете, – продолжал Кернер мечтательно, – мы будем сидеть на нашем чердаке с гитарой, будем петь и смеяться над ложными радостями гордости и богатства.
– Проклятье на твою голову! – прошипел Смерть Дуракам, и у меня волосы зашевелились на голове, когда я увидел, что Кернер по-прежнему не замечает присутствия Джесси Хомза. И я понял, что по каким-то неведомым причинам завеса поднялась только
– Прости меня, – сказал Кернер со своей бледной, тихой усмешкой. – Я разговаривал сам с собой? Кажется, это у меня входит в привычку.
Смерть Дуракам повернулся и вышел из ресторана.
– Подожди меня здесь, – сказал я, вставая. – Я должен поговорить с этим человеком. Почему ты ничего ему не ответил? Неужели оттого, что ты дурак, ты должен издохнуть, как мышь под его сапогом? Ты что, даже пискнуть не мог в свою защиту?
– Ты пьян, – отрезал Кернер. – Никто ко мне не обращался.
– Тот, кто лишил тебя разума, – сказал я, – только что стоял рядом с тобой и обрек тебя на гибель. Ты не слепой и не глухой.
– Ничего такого я не заметил, – сказал Кернер. – Я не видел за этим столом никого, кроме тебя. Сядь. Больше ты никогда не получишь абсента.
– Жди меня здесь, – сказал я, взбешенный. – Раз твоя жизнь не дорога тебе, я сам тебя спасу.
Я выскочил на улицу и догнал старика в сером через несколько домов. Он был таким, каким я тысячу раз видел его в воображении, – свирепый, седой, грозный. Он опирался на белую дубовую палку, и если бы улиц не поливали, пыль так и летела бы у него из-под ног.
Я схватил его за рукав и потащил в темный угол. Я знал, что он – миф, и не хотел, чтобы полисмен застал меня разговаривающим с пустотой – не хватало еще очутиться в больнице «Бельвю», разлученным со своей серебряной спичечницей и брильянтовым кольцом!
– Джесси Хомз, – сказал я, глядя ему в лицо и симулируя храбрость. – Я вас знаю. Я слышал о вас всю жизнь. Теперь я понял, каким наказанием Божьим вы стали для Юга. Вместо того чтобы истреблять дураков, вы убивали талант и молодость, столь необходимые для жизни народа и его величия. Вы сами дурак, Хомз. Вы начали убивать самых лучших, самых блестящих своих соотечественников три поколения назад, когда старые, обветшалые мерки общественных отношений, приличий и чести были узкими и лицемерными. Вы это доказали, наложив печать смерти на моего друга Кернера, умнейшего парня, какого я когда-либо встречал.
Смерть Дуракам посмотрел на меня пристально и угрюмо.
– Странно на вас действует вино, – сказал он задумчиво. – Да-да, я вспомнил, кто вы такой. Вы сидели с ним за столиком. Если я не ослышался, его вы тоже называли дураком.
– Называл, – сказал я. – И очень часто. Это от зависти. По всем общепризнанным меркам, он – самый отъявленный, самый болтливый, самый грандиозный дурак на всем свете. Поэтому вы и хотите его убить.
– Не откажите в любезности, – сказал старик, –
Я громко расхохотался, но тотчас умолк, сообразив, что мне несдобровать, если кто увидит, как я предаюсь шумному веселью в обществе кирпичной стены.
– Вы – Джесси Хомз, Смерть Дуракам, – сказал я очень серьезно, – и вы хотите убить моего друга Кернера. Не знаю, кто вас сюда позвал, но, если вы его убьете, я добьюсь, чтобы вас арестовали. То есть, – добавил я, теряя апломб, – если мне удастся сделать так, чтобы полисмен вас увидел. Они и смертных-то неважно ловят, а уж для того, чтобы изловить убийцу, который – миф, понадобится вся полиция Нью-Йорка.
– Ну, мне пора, – отрывисто произнес Смерть Дуракам. – Ступайте-ка лучше домой да проспитесь. Спокойной ночи.
Я опять испугался за Кернера и перешел на другой тон, более мягкий и смиренный. Припав к плечу старика, я стал его молить:
– Добрый мистер Смерть Дуракам, пожалуйста, не убивайте маленького Кернера! Возвращайтесь лучше к себе на Юг, убивайте там на здоровье конгрессменов и всякую голытьбу, а нас оставьте в покое! Или почему бы вам не пойти на Пятую авеню убивать миллионеров, которые держат свои деньги под замком и не позволяют молодым дуракам жениться, потому что невеста не из того квартала? Пойдем выпьем, Джесси, а потом уж займетесь своим делом.
– Вы знаете эту девушку, из-за которой ваш друг валяет дурака? – спросил Джесси Хомз.
– Я был ей представлен, – отвечал я, – потому и назвал его дураком. Он дурак потому, что до сих пор на ней не женился. Он дурак потому, что все ждал и надеялся на согласие какого-то нелепого дурака с двумя миллионами – не то отца, не то дяди.
– Возможно, – сказал Смерть Дуракам, – возможно, мне следовало посмотреть на это иначе. Вы можете сходить в тот ресторан и привести сюда вашего друга Кернера?
– Что толку, Джесси? – зевнул я. – Он ведь вас не видит. Он даже не знает, что вы говорили с ним за столиком. Вы же вымышленное лицо, сами знаете.
– Может быть, теперь увидит. Приведите его, пожалуйста.
– Хорошо, – сказал я. – Но вы, мне кажется, не совсем трезвы, Джесси. Вы как-то расплываетесь, теряете очертания. Смотрите не исчезните, пока я хожу.
Я вернулся в ресторан и сказал Кернеру:
– Там на улице дожидается один старик с невидимой манией человекоубийства. Он хочет тебя видеть. Кажется, он хочет также тебя убить. Пошли. Ты его все равно не увидишь, так что бояться нечего.
Кернер словно бы обеспокоился.
– Черт возьми, – сказал он, – вот не думал, что один стакан абсента может оказать такое действие. В дальнейшем ты лучше держись пива. Я провожу тебя домой.
Я привел его к Джесси Хомзу.
– Рудольф, – сказал Смерть Дуракам, – я сдаюсь. Приведи ее ко мне. Руку, мальчик.
– Спасибо, папа, – сказал Кернер, пожимая руку старику. – Вы об этом не пожалеете, когда узнаете ее поближе.
– Так ты его видел, когда он говорил с тобой за столом? – спросил я Кернера.