Властители рун

Фарланд Дэвид

Они быстро поскакали между почерневшими деревьями и дальше по дороге, с одного выжженного холма на другой, пока не добрались до уцелевших деревьев, под которыми можно было укрыться.

Услышав на краю леса бормотание ручья, Габорн сделал знак остановиться. Даже очень сильный конь с рунами силы, выжженными На груди и шее, нуждается в том, чтобы облегчиться и попить воды.

Кроме того, в зеленой траве у самого края потока лежал солдат Дома Ордин. Из его шеи торчало черное окровавленное копье одного из нелюдей. Страшное напоминание о том,

что хотя они уже вот-вот должны были оказаться в лесу, им все еще угрожала опасность.

Вообще-то люди Боринсона, которые все утро преследовали нелюдей, уничтожили большинство из них. Однако нелюди были больше приспособлены для ночной охоты и обычно нападали маленькими группами. Не исключено, что какие-то из этих небольших отрядов еще оставались здесь, в лесу, затаившись среди теней и выжидая.

Габорн спешился. Пока кони пили, он осмотрел тело солдата и, в частности, открыл забрало его шлема.

— Ох, бедняга Торин, — проворчал Боринсон. Хороший был солдат, храбрый и преданный. На Торине была обычная для мистаррийского воина одежда — вороненая кольчуга поверх куртки из овчины. Темно-голубой плащ украшала эмблема Мистаррии, зеленый рыцарь — мужское лицо с дубовыми листьями в волосах и бороде. Габорн провел пальцами по очертаниям зеленого рыцаря на плаще Торина.

— Прекрасные цвета, — прошептал он. — Самые прекрасные из всех, которые может носить человек, — Габорн принялся раздевать Торина. — Это уже второй труп, который я сегодня граблю, — судя по тону, этот факт был ему неприятен.

— Ну, милорд, вы облагораживаете это занятие, — сказал Боринсон, склонный обсуждать все, что угодно, кроме возникшей перед ним проблемы.

Взглянув на Иом, он увидел ужас в ее глазах.

Она понимала, что он должен сделать. Даже она понимала.

А вот Габорн, казалось, забыл и думать об этом. Может, у него в голове помутилось? Или все дело в юношеском легкомыслии? Что еще могло заставить его поверить в то, что побег с женщиной и королем-недоумком удастся? Как бы ни были хороши кони, нужно еще уметь скакать на них — что, вне всякого сомнения, выходило за пределы возможностей Сильварреста.

— А где отец? — спросил Габорн, продолжая раздевать труп.

— Как вы думаете? ответил Боринсон, опешивший от такого вопроса, к которому он был не готов. — Полагаю, в данную минуту он скачет к Лонгмоту, до которого ему еще миль пятьдесят. Он собирался добраться туда до темноты. Там Радж Ахтен оставил сорок тысяч форсиблей, спрятал их на поле с репой позади Бредсфорского поместья. Вы знаете, где это?

Габорн отрицательно покачал головой.

— Где-то на три мили южнее замка, — продолжал Боринсон, — серое строение, с главным зданием и двумя флигелями. Мы перехватили сообщение, посланное герцогиней Ларен. Судя по се словам, Радж Ахтен рассчитывает, что его главная армия доберется до Лонгмота через день-другой.

— Радж Ахтену известно об этом? — спросил Габорн, сняв, наконец, кольчугу с мертвого тела. — Поэтому он и покинул замок Сильварреста? Чтобы вернуть себе форсибли?

Судя по его сердитому выражению лица, принц, по-видимому, считал это безрассудством. О чем он думает. хотелось бы знать Боринсону? Не понимает, что Сильварреста нужно убить? Какого он мнения на этот счет?

— Ваш отец надеялся создать у Лорда Волка впечатление, что Лонгмот был захвачен два дня назад, — объяснил Боринсон, — а в течение следующих ночи и дня он завладел бы дарами.

— Вряд ли этот блеф ему удался, — сказал Габорн, внимательно разглядывая куртку из овчины на предмет обнаружения в ней блох и вшей.

Но даже если блохи и досаждали Торину при жизни, они наверняка разбежались, как только тело остыло.

Габорн надел куртку, кольчугу и плащ — все было немного великовато ему. Около правой руки Торина лежал маленький деревянный щит, покрытый тонким слоем меди и выкрашенный в темно-голубой цвет. Нижний край был спилен — удар, нанесенный этой частью щита, мог разрезать человеку горло не хуже ножа. Такие маленькие щиты обычно использовали только люди, владеющие даром метаболизма. Тогда действенность этого оружия удваивалась. Габорн взял и щит.

— А что Радж Ахтен? — спросил Боринсон. — Я видел лишь, что он засуетился. Куда он собрался, в

Лонгмот?

— Как отец и надеялся. Выступает через час. Боринсон кивнул. Солнце сверкнуло в его голубых глазах, он улыбнулся. Не улыбкой облегчения, нет. То была жесткая улыбка — та, которая появлялась на его лице во время сражения.

— Скажите-ка, — еле слышно спросил он, — куда вы их ведете? — он кивнул на Иом и ее безумного отца.

— В Лонгмот, — ответил Габорн. — У нас хорошие кони, я взял их в королевской конюшне. Думаю, до сумерек доберемся.

Может, и добрались бы, если бы ваши подопечные умели скакать верхом, хотелось сказать Боринсону. Облизнув губы, он прошептал:

— Это долгое и трудное путешествие. Может, вам лучше оставить Сильварреста здесь, милорд, — он изо всех сил постарался, чтобы голос не выдал его, прозвучал так, точно он просто дает дружеский совет.

— После всех трудов, которые я приложил, чтобы увезти их от Радж Ахтена? — спросил Габорн.

— Не прикидывайтесь, что вы не понимаете, — гневно сказал Боринсон. Лицо у него вспыхнуло, все тело свело. — Долгие годы Сильварреста был нашим другом, но теперь он служит Лорду Волку. Он — вектор Радж Ахтена. Сколько даров мудрости тот получает через него? И сколько даров обаяния через принцессу?

— Это не имеет значения, — ответил Габорн. — Я не убиваю друзей.

Боринсон ответил не сразу, пытаясь справиться с нарастающим гневом. Ему хотелось крикнуть: «Хотя вы и принц, но разве можете позволить себе проявлять такое великодушие?» Однако он сдержался, попытавшись прибегнуть к рассуждениям.

— Они больше не друзья нам. Они служат Радж Ахтену.

— Может, их и используют как векторы, но они предпочли жить, надеясь таким образом послужить своему народу.