Властители земли
Шрифт:
— Это не был несчастный случай, — возразил Римо. — Нам поручили охранять этого парня, но что-то или кто-то все-таки до него добрался. Добрался, несмотря на мое присутствие.
— Придержи язык. Я не желаю, чтобы ты повторял такое. Мы, Синанджу еще никогда не теряли ни одного человека. Да и как мы можем его потерять? Каким образом могли бы мы потерпеть такое поражение? Он ведь не император. Просто ученый, работавший над известными нам исследованиями, возможно, они его и убили. Но мы никого не упустили.
— Он мертв. А именно нам было поручено охранять его жизнь.
— Это
— Мне неудобно в кимоно, — сказал Римо, который так и не смог привыкнуть к этой одежде из-за того, что она на нем вечно распахивалась. — У нас возникли сложности.
— Да, — подтвердил Чиун, — а тебе известно, в чем они заключаются?
— Мы кое-кого потеряли.
— Нет, — важно ответил Чиун. — И даже если теперь весь мир скажет, что мы кого-то упустили, то через столетие или через два мир забудет об этом. Так уж повелось на свете.
Пергаментный лик медленно склонился в утвердительном кивке. Римо был поражен. Раньше Чиун всегда отказывался признать, что любой позор не вечен. И самым страшным несчастьем была потеря лица — обычно связанная с тем, что сделал или не смог сделать Римо. Но вот теперь, глядя на изуродованное тело, наблюдая, как Римо со знанием дела обследует стены, Чиун признал то, что не признавал никогда. Существовало нечто худшее, чем позор, ибо позор преходящ.
— Теперь мы не можем уйти отсюда, — продолжал Чиун. — Подлинная сложность заключена в одном: если мы сейчас уйдем, в будущем нам снова придется иметь дело с тем же убийцей. И мы сражаемся здесь не ради Смита, ибо Смит преходящ. Америка преходяща. Не пройдет и тысячи лет, как исчезнут все народы, живущие сегодня. Даже сокровища не вечны, ибо в одни времена ценится одно, в другие — другое.
Римо заметил, как на останки доктора Ревитса села муха. Вторая жужжала вокруг довольной кошки, но животное умело контролировало движения мышц, скрытых под шелковистой шкуркой, и, едва насекомое успевало коснуться ее шубки, как кошка тут же стряхивала его.
— Сложность состоит в том, — снова заговорил Чиун, — что здесь находится или находилось нечто, способное проникать в наглухо закрытое помещение и убивать с огромной и коварной силой, а мы не знаем, что это такое. И если мы не поразим это нечто сегодня, с ним столкнутся новые поколения и, не зная его природы, могут быть уничтожены смертоносным нечто.
— Встречалось ли что-либо подобное в прошлой истории Мастеров Синанджу? — спросил Римо.
Чиун покачал головой. Пучочки его бороды дрожали.
— Нет. Разумеется были такие, кто взбирался на стены высотой в десятки и сотни футов, даже если стены эти были смазаны жиром, препятствующим продвижению. Были подкопы, ведущие в охраняемые комнаты, были и такие люди, которые умели передавать другим свои мысли и заставляли свои жертвы убивать сами себя. Эти были самыми опасными, но теперь их уже нет, и, безусловно, этот человек не мог сам сотворить с собой такое. Посмотри, как разорваны мышцы.
— Точно кто-то играл с телом, — подтвердил Римо.
— Но у нас есть одно преимущество, — сказал Чиун.
И своими длинными ногтями он изобразил символ,
Римо читал знаки, изображаемые порхающими и пронзающими воздух лаборатории ногтями.
«Пусть знают грядущие поколения, что Мастер Чиун и его ученик Римо лицом к лицу встретились с убийцами, которые не замечают стен, но наслаждаются играми со смертью».
— Вот здорово, — заметил Римо. — У нас полным-полно неприятностей, а ты пишешь автобиографию.
Римо позвонил Даре Вортингтон, чтобы сообщить: в лаборатории доктора Ревитса произошел небольшой несчастный случай.
— Что за несчастный случай?
— Сами увидите. И еще одно, Дара.
— Да?
— Принесите побольше бумажных полотенец. Таких, что по-настоящему хорошо впитывают влагу, — попросил Римо.
Увидев, что осталось от доктора Ревитса, Дара Вортингтон покраснела, потом побледнела и упала Римо на руки. Когда девушка пришла в себя, Римо поддерживал ее в стоячем положении и объяснял, как только что обнаружил нечто потрясающее. С помощью этого из работы доктора Ревитса может получиться гораздо больше, чем мог мечтать сам доктор Ревитс.
В данный момент Дару не слишком интересовали научные изыскания. Ей подумалось, что Римо мог бы проявить несколько больше внимания к трагедии, случившейся с его коллегой, а не распространяться о своих научных успехах.
Римо ушел, оставив Дару, потрясенную смертью доктора Ревитса, злиться из-за возмутительного поведения нового сотрудника. Вместе с Чиуном они обошли все комнатушки в лабораторном комплексе. И Римо сообщал присутствующим, что находится на пороге величайшего открытия, которое превосходит все, над чем работал доктор Ревитс.
— Вы не слишком самоуверенны? — поинтересовался один из исследователей.
— А у нас уже все заметано, — ответил ему Римо с улыбкой и подмигнул.
Оповестив всех в лабораторном комплексе о грядущем великом открытии, но не объяснив, в чем оно состоит, Римо и Чиун вернулись к себе и стали ждать нападения.
Но его не было. Зато имело место небольшое происшествие с какой-то странной собакой, появившейся из аллеи. Странным этот пес был потому, что в отличие от других бродячих собак, он не кинулся вперед с обнаженными клыками, точно находился в стае, а попытался использовать для нападения собственный вес, будто видел себя огромным и сильным, как бегемот.
Нападение животного таких размеров — не более пятидесяти фунтов весу — Римо легко мог отразить даже не повредив ему, а если бы нападение и правда было опасно, то Римо всегда мог на лету ухватить зверя за шею. Но в этот раз, когда рука Римо поднялась, он почувствовал, как пес выскальзывает из его хватки, Римо пришлось перехватить животное, и пальцы его ненароком вонзились глубоко в горло пса. Он вовсе не хотел убивать бедное сумасшедшее животное.
Сторонний наблюдатель не увидел бы ничего, кроме внешнего действия: собака кинулась вперед, промахнулась и, уже замертво, приземлилась за спиной человека, на которого бросилась. Никто бы даже не заметил, как шевельнулась рука Римо. Но Чиун видел, как пальцы ученика устремились вслед животному.